Расписание богослужений

 

 

История Воскресенско-Феодоровского монастыря

Если проехать по автомобильной дороге, выходящей в южном направлении из города Шуя Ивановской области, то через 10 км, при выезде из лесного массива,откроется вид на село Сергеево. Здесь на небольшом возвышении стоят высокие монастырские стены, за которыми,если въехать через северные ворота, взору неожиданно открывается величественный и изящный Успенский собор – главный храм Воскресенско-Феодоровского мужского монастыря.

При виде собора у нового зрителя сразу возникает ряд вопросов. Откуда здесь, вдали от больших дорог и городов, в далекой Ивановской глубинке,появилось столь необычное по своей грандиозности и замечательной архитектуре сооружение? И как такому великолепному храму удалось сохраниться в удовлетворительном состоянии за годы Советской власти совсем неподалеку от города Шуи, где в 1930 г. была взорвана величественная Спасская церковь бригадой подрывников, которая через год взорвала храм Христа Спасителя в Москве[1]? Мало того, и в самом Сергеево в сотне метров от собора чуть позже была взорвана двухэтажная трехпрестольная приходская Воскресенская церковь, не исключено, что той же самой командой взрывников.Попробуем сквозь тусклое стекло человеческого разума проникнуть в Промысел Божий, сохранивший для будущих поколений и монастырь, и его главную жемчужину – Успенский собор.

Воскресенско-Феодоровский мужской (а до 1929 года женский) монастырь относительно молод. Успенский собор был построен в 1905 году, а весь ансамбль завершен к 1923 году. Однако невидимые нити истории монастыря тянутся из более глубоких времен и чудным образом переплетаются с историей Серафимо-Дивеевской и Серафимо-Понетаевской женских обителей.Все три обители имеют в той или иной степени отношение к великому старцу – преподобному Серафиму Саровскому, а также к боярыне Александре Николаевне Шубиной.И хотя последняя мало кому менее известна, однако ей как подвижнице благочестия посвящена достаточно объемная книга[2], чего удостаивается далеко не каждый даже из прославленных Церковью святых жен и мужей.

А. Н. Шубина родилась 17-го августа 1816 года, в селе Вахтино, Ярославской губернии, Даниловского уезда, в семье помещиков– Николая Петровича Шубина и Анны Михайловны (урожденной Марковой). И Шубины, и Марковы относятся к двум старинным русским дворянским родам, причем в 1670 г. село Сергеево уже значилось во владении Марковых.

По всей видимости, Марковы были весьма благочестивы. Об этом говорит то, что стременной конюх Михаил Иванович Марков, живший в Сергеево в 1730 г., задумал построить храм в своем сельце. Получив на это разрешение от Синода и Суздальской епархии, он выстроил в 1740 г. большой двухэтажный каменный храм с тремя престолами во имя Воскресения словущего, Благовещения и преподобного Сергия Радонежского,с высокой трехэтажной колокольней.С тех пор село официально стало называться Воскресенское-Сергеево – по названию главного престола храма. Внук Михаила Ивановича Михаил Соломонович Марков построил в своем селе Малые Дорки (ныне Палехский р-н) Преображенскую церковь, перевез из этого села на Сергеевское кладбище деревянный храм Великомученика Георгия, а в 1834 г., уже проживая в Воскресенском-Сергеево, выстроил там зимнюю каменную церковь во имя архистратига Михаила[3]. По-видимому, благочестивое стремление Марковых возводить в своих селах храмы Божии передалось и Александре Николаевне, так что в один прекрасный момент в ней созрело желание выстроить в с. Сергеево женский монастырь, что и стало главным делом ее жизни.

В семье Шубиных было два брата и три сестры, старшей из которых была Александра. Родители дали Александре прекрасное образование. С детства у нее проявился живописный талант, благодаря которому она впоследствии стала известной в свете как выдающаяся художница-любительница.

Когда девушке исполнилось 13 лет, умер ее отец, а в 17 лет ее мать, надломленная неожиданным срывом светской и военной карьеры своего старшего сына Михаила[4], сошла с ума,после чего Александра взяла на себя все заботы о больной материи младших братьях и сестрах.

Есть легенда о том, что Александра оказалась свидетелем трагического события,произошедшего в самый праздник Рождества Христова, – смерти двух дуэлянтов, один из которых был женихом ее сестры.[5] Это событие якобы оказало столь сильное воздействие на Александру, что она едва не приняла на себя иноческий постриг, а впоследствии устроила в своей усадьбе женский монастырь.По этой или какой иной причине, но Шубина решила не вступать в брак и посвятить свою жизнь служению Богу и ближнему.

В селе Воскресенском-Сергееве, находилось имение старого больного дяди Шубиной Никанора Михайловича Маркова,который за неимением средств заложил его. Чтобы спасти дядю от разорения, Шубина обратилась за помощью к своей тетке по отцу Екатерине Петровне Дубенской (урожденной Шубиной),супруге генерала Н.В. Дубенского, которая завещала племяннице капитал в 100 тысяч рублей по своей кончине. Александра Николаевна убедила генеральшу выдать ей этот капитал немедленно на покупку имения. Выкупив имение, Шубина сделалась его владелицей, после чего она сама поселилась здесь и перевезла сюда свою больную мать, жившую в семье старшего сына. И свою мать, и своего дядю Александра Николаевна покоила до самой их кончины. Для них она устроила домовую церковь в честь родовой святыни Шубиных – особенно чтимой иконы Феодоровской Божией Матери, отделав специальное помещение в северо-восточном углу барского дома. Получив в наследство после смерти родителей весьма солидные средства, Александра Николаевна в короткое время привела имение в порядок и купила доходные дома в Петрограде и Кронштадте.

В то время ее духовником был отец Иоанн Кронштадтский. Глубоко верующая, деятельная Александра Николаевна много своего времени и значительные средства посвящала благотворительности,любила посещать монастыри и монашеские общины. Особое внимание Шубиной привлекали Саровская пустынь, Дивеевская, а позже и Понетаевская женские обители, связанные именем преподобного Серафима Саровского, которого она глубоко почитала задолго до его прославления.Когда братья и сёстры Александры Николаевны подросли, она получила возможность не только чаще посещать, но и более деятельно участвовать в делах этих монастырей.

Бывая в Сарове, Александра Николаевна неизменно посещала Дивеево, любимое детище преподобного Серафима Саровского, активно участвуя в жизни этой обители.Вторжение мирских особ в жизнь монастырей, даже с самыми благочестивыми намерениями, нередко приводит к весьма неожиданным последствиям. Нечто подобное произошло и с Дивеевской обителью.

Чтобы понять суть происшедшего, надо вспомнить события, происходившие до этого в Дивеевском монастыре.После представления монахини Александры Мельгуновой, основательницы первой Дивеевской общины, иеромонаху Серафиму, насельнику Саровского монастыря, от своего настоятеля было поручено взять на себя заботу об осиротевших дивеевских сестрах. Это было то самое место, на котором Божия Матерь обещала устроить такую «Свою обитель, равной которой не было, нет и не будет никогда во всем свете» –Ее четвертый жребий во вселенной (после Иверии, Афона и Киево-Печерского монастыря)[6].

Серафимо-Дивеевский женский монастырь

По личному указанию Богородицы, о. Серафим отделил от Казанской общины, основанной матерью Александрой, особую Серафимо-Дивеевскую, или Мельничную, общинку, в которую кроме девиц и малолетних детей, никого не принимали. Последняя жила по особому уставу, данному о. Серафиму Самой Царицей Небесной.Сестры должны были вести строгую жизнь, заниматься духовными подвигами и физическими трудами. Матерь Божия повелела место, выбранное Ею для новой общины, обнести канавою и валом и с первых сестер начать обитель Ее четвертого жребия на земле.О. Серафим говорил, что «канавка эта – стопочки Божией Матери! Тут ее обошла Сама Царица Небесная и взяла Себе в удел, и канавка эта будет стеною до небес»[7].

Матерь Божия строго приказала, чтобы на будущее в обитель всегда принимались исключительно девицы, которых Сама Она благословит, и обещалась Сама быть всегдашней Игуменьей Своей будущей обители. При жизни батюшка Серафим строго исполнял все заповеданное ему Царицей Небесной.

Однако после кончины преподобного Серафима в 1833 году враг рода человеческого восстал на дело, благословленное Матерью Божией, используя в качестве орудия некоего послушника Саровского монастыря Ивана Тихоновича Толстошеева, живописца из г. Тамбова. Послушник Иоанн проявлял интерес не столько к духовным советамо. Серафима, сколько к его чудесам и предсказаниям о будущем.

По-видимому, услышав от батюшки Серафима о предстоящей славе будущей женской лавры, которая имела со временем образоваться из Дивеевской общинки,послушник Иоанн возмечтал сделаться попечителем и духовником будущей обители.Явно впавший в бесовскую прелесть, он назойливо просил, чтобы батюшка после своей смерти благословил его заботиться о его девушках. Однако о. Серафим настоятельно отговаривал его от этой затеи, предвидя, что тот со своими духовными чадами после смерти старца будет притеснять его сирот и самовольно распоряжаться всем наследством преподобного.

Вкрадчивый, сообразительный, льстивый и тщеславный, Иоанн часто приезжал в Дивеево, стремясь влиять на сестер и вводить новые обычаи, противные духу девичьей обители. О. Серафим предсказывал будущие смуты в Дивееве,прозревая духом тайные намерения послушника Иоанна, и неоднократно просил его оставить задуманное им. Однако Иоанн не внял этому предупреждению и после смерти батюшки в 1833 г. почти переехал на жительство в общину матери Александры.Под предлогом заботы и попечения о сестрах он постепенно завладел этой общиной. Утвердившись здесь, он начал вмешиваться и в дела Мельничной общины, с тем же намерением, но сестры Серафимовские, помня заветы батюшки, сопротивлялись этому.

Однажды, когда на его прямой вопрос все они единогласно заявили ему, что батюшка никогда не считал Ивана Тихоновича своим учеником и попечителем Дивеева, тот в крайнем озлоблении поклялся им перед крестом и Евангелием, что не успокоится до тех пор, пока не истребит до конца и не сотрет с лица земли даже память о существовании Мельничной обители.

Озлобленный своей неудачей, лжеученик Серафимов решился или сломить сплотившихся против него сестер девичьей обители, или стереть с лица земли эту обитель, выхлопотав соединение ее с общиной матери Александры, что он не замедлил привести в исполнение.Началось для Дивеева то время, о котором о. Серафим прорицал: «До антихриста не доживете, но времена антихриста переживете!»[8].

К этому времени послушник Иоанн приобрел значительный вес в высших кругах Петербурга, в чем немалую роль сыграла А.Н. Шубина. Иоанн Тихонович много рассказывал о жизни и чудесах преподобного Серафима, выдавая себя за келейника и ученика батюшки Серафима, хотя тот, по собственному признанию, никогда не имел ни келейников, ни учеников. На основе своих, во многом вымышленных, рассказов о батюшке Серафиме, якобы сильно любившем его как своего верного ученика, послушник Иоанн составил первое жизнеописание старца Серафима после его смерти. Не обладая литературным слогом и не имея средств для издания своей рукописи,он обратился за содействием к Александре Николаевне как истовой почитательнице преподобного. Шубина познакомила его со своей тетей генеральшей Е.П. Дубенской, благодаря которой житие преподобного было литературно обработано и издано в свет в 1849 г. под названием "Сказания о преподобном Серафиме". Послушник Иоанн также написал прижизненный художественный портрет отца Серафима. Эта книга выдержала пять изданий (последнее – в 1913 г.), однако впоследствии не выпускалась из-за допущенных в ней серьезных искажений.

Поверив рассказам самого Иоанна,а позже всему, что написано в его книге, Александра Николаевна, познакомила его со своими родственниками – генералом Дубенским, а также с генералом Н.В. Зиновьевым, состоявшем при великих князьях –сыновьях Императора Александра II, и с другими высокими лицами, занимавшими влиятельное положение при Царском Дворе.Воспользовавшись их доверием, Иоанн тайно написал ко многим из них, относившимся с особой любовью к старцу Серафиму и доверявшим его рассказам о нем,и вскоре добился указа о соединении обеих Дивеевских общин в одну – Серафимо-Дивеевскую, с полным подчинением начальнице Казанской общины. В 1842 г. последовало утверждение общины от Святейшего Синода, после чего Иван Тихонович получил полную власть над обеими общинами.

После этого воля Божией Матери стала открыто попираться. Чтобы уничтожить со временем даже память о Мельничной обители о. Серафима и основать свой собственный монастырь, Иван Тихонович все, что было выстроено по указанию о. Серафима, сломал или произвольно переставил, перенес мельницу с указанного батюшкой Серафимом места, запер и запечатал обе Рождественские церкви, снес Серафимовы корпуса-кельи, построив свои, сделал мосты и переходы через святую канавку с валом, намереваясь постепенно засыпать ее мусором и заровнять, затем добился разрешения от Синода строить собор не на месте, указанном батюшкой Серафимом, а в трех верстах от обители.

Пользуясь слабостью настоятельницы Дивеевской обители, послушник Иоанн сумел все забрать в свое распоряжение и стал преследовать, чем только мог Серафимовых сестер, стараясь уничтожить всё, заповеданное святым старцем, по приказанию Матери Божией, и заменить своим. Стало очевидным, что никакой он не ученик преподобного Серафима, но несчастный человек, захваченный за свою бесовскую гордость вражьим духом.

О. Серафим запретил Иоанну выходить из Саровского монастыря, под страхом того, что, в противном случае,он ни в этом, ни в будущем веке не узрит лица Серафимова. Чтобы приобрести еще большую власть, дерзкий послушник вознамерился стать иеромонахом. Однако, несмотря на его поддержку от Петербургских покровителей, саровская братия в его характеристике написала, что он имеет такое самовольное поведение, что никогда не сможет быть пострижен в монахи от их братства.Все это понудило Иоанна,в конце концов,ослушаться старца и выйти из своей обители.

Перейдя в Нижегородский Печерский монастырь, Иван Тихонович был пострижен в монашество с именем Иоасафа, а через два месяца в начале 1849 года рукоположен в иеромонаха.После получения священного сана иеромонах Иоасаф отправился в Петербург, посетил всех своих высоких покровителей, помогавших ему заочно, по письмам, и собрал значительное достояние.

В 1860 г. Дивеевская община по представлению Нижегородского епископа Нектария(Надеждина), который находился под сильным влиянием о. Иоасафа, была обращена в монастырь. Кульминацией Дивеевской смуты стали события 1861 года,которые разделили сестер на два враждебных лагеря.

Владыка Нектарий, получив указ Святейшего Синода о возведении Дивеевской общины на степень общежительного монастыря, с правом выбирать настоятельниц из сестер обители, сам отправился в Дивеевскую обитель для выбора начальницы. Вместо бывшей тогда настоятельницы общины Елисаветы Ушаковой, признанной всеми сестрами, иеромонах Иоасаф предложил Владыке кандидатуру своей верной последовательницы – послушницы Гликерии Занятовой, которую не признавало большинство сестер монастыря. Епископ Нектарий, желая под давлением о. Иоасафа во что бы то ни стало избрать в настоятельницы Гликерию, но, зная настроение сестер, решил назначить начальницу монастыря не по выбору сестер, как требовалось по уставу, а якобы посредством жребия.

Он сам избрал трех кандидаток на настоятельство, включая Елисавету и Гликерию,сам написал их имена на трех бумажках,сам положил эти бумажки на блюдо и сам же, взяв одну из них, прочитал имя Гликерии Занятовой, которую тут же и объявил настоятельницей Дивеевского монастыря. Несмотря на слезные просьбы и мольбы растерянных и обескураженных такими странными "выборами" сестер, Гликерия вступила в управление монастырем, а преосвященный Нектарий направил в Святейший Синод докладную с просьбой о пострижении ее в монашество и о посвящении в сан игуменьи, хотя поменять начальницу соглашались лишь 40 сестер из 500.

Так случилось, что ехавший в это время в Москву«служка батюшки Серафима» Н. А. Мотовилов оказался в Дивееве на выборах начальницы. Увидев всё происходящее, он возмутился как действиями Владыки, так и приходом к настоятельству первой последовательницы иеромонаха Иоасафа Гликерии Занятовой, поспешил в Москву и добился с помощью Московского митрополита Филарета (Дроздова) и Императора Александра II возбуждения Св. Синодом расследования Дивеевской смуты.

В результате тщательного расследования дела удалось разоблачить иеромонаха Иоасафа как самозванца и смутьяна, главного виновника происшедшего разделения в Серафимо-Дивеевской обители, и в начале 1862 г. наконец-то был положен конец Дивеевской смуте, которая закончилась удалением из обители ее главных виновниц – новой настоятельницы Гликерии Занятовой и с нею еще двух послушниц. Святейший Синод признал избрание Гликерии Занятовой на должность настоятельницы Дивеевского женского монастыря не действительным и утвердил в этом звании бывшую настоятельницу обители Елисавету Ушакову.

Наконец-то в Дивеевской обители был восстановлен порядок и окончательно изгнан из нее о. Иоасаф, которому впредь были запрещены какие-либо отношения с Дивеевским монастырем. Кончились горькие слезы многострадальных сирот Серафимо-Дивеевских, а Серафимо-Дивеевский монастырь успокоился и приступил с 1865 года к постепенной постройке собора на том месте, где заповедал преподобный Серафим.

Двадцать девять лет! страдала Серафимова обитель от вмешательства в ее дела послушника Иоанна, а позже иеромонаха Иоасафа! Все эти долгие годы осиротевшие сестры, укрепляемые молитвами и слезами блаженных Дивеевских стариц, самоотверженно защищали заветы своего духовного отца Серафима от врага человеческого рода, который нашел себе усердных слуг в лице честолюбивого о. Иоасафа и его верных последовательниц. Очевидно, что вся эта смута была вдохновлена и поддержана самим диаволом против будущей женской лавры– Дивеевской обители. Не случайно о. Серафим сравнивал это время с пришествием антихриста.

За многие годы самопроизвольного управления о. Иоасафа из обеих общин выделились его сообщницы, часть из которых он сам лично принимал в Серафимо-Дивеевскую общину. Из них он создал особое общество, проникнутое его духом. Батюшка Серафим заповедал сестрам своей обители подаяния не просить, из обители за сборами и по другим причинам надолго не отлучаться, жить уединенно, делать все своими руками заниматься хлебопашеством и огородами и о приобретениях не заботиться. О. Иоасаф, напротив, надолго отправлял верных ему сестер во главе с Гликерией Занятовой в Петербург на сборы денег, а также для обучения академической живописи, и постепенно собрал из них себе особую общину под руководством Гликерии.

Гликерия Васильевна Занятова родилась в 1819 году в Нижегородской губернии в крестьянской семье. Мать её, исцелённая от рака на губе молитвами преподобного Серафима Саровского, дала обет посвятить на служение Богу младенца, рожденного ею после этого чудесного исцеления. Вскоре у неё родилась девочка, которую назвали Гликерией.

Когда Гликерии исполнилось 12 лет, батюшка Серафим благословил её принять постриг в Дивеевской обители. Гликерия вместе с матерью поступила в Дивеевскую Мельничную общинку, где несла различные монастырские послушания. Преподобный Серафим отошел в мир иной, когда Гликерии было 14 лет.И хотя сам батюшка назначил после себя духовником обители священника Василия Садовского, Гликерия выбрала себе в духовники послушника Иоанна Толстошеева, ставшего после выхода из Саровской пустыни в 1848 г. иеромонахом Иоасафом.

Сестры во главе с Гликерией Занятовой, во всем слепо ему последовавшие и непокорявшиеся начальнице обители, и явились тем мятежным центром, который встал во главе Дивеевской смуты.Удалив трех самых мятежных послушниц, а также тридцать других участвовавших в раздорах сестер, священноначалие сумело отделить от Серафимо-Дивеевского монастыря «Ивановских», как называл их батюшка Серафим,сестер.

Так уж оказалось, что Промыслом Божиим из этих мятежных сестер организовалась новая обитель, которая, хотя и называлась Серафимовой, но имела совсем иной дух, иного Серафима – иеромонаха Иоасафа, принявшего в конце жизни схиму с именем Серафима. Так неожиданным образом исполнились честолюбивые замыслы послушника Иоанна Толстошеева, который стал духовником, попечителем и наставником сестер Серафимо-Дивеевской обители, но не тех, которых отбирала для Себя Божия Матерь, а только тех, которые отделились от этой обители вследствие произведенной им смуты.

Костяк новой обители создали сестры иконописицы. И здесь не обошлось без участия А.Н. Шубиной, которая нашла общий интерес с послушником Иоанном, бывшим в миру живописцем.

Александре Николаевне показалось, что искусство иконописания, которое в Дивеевском монастыре преподавал какой-то престарелый живописец любитель, плохо развивается у монахинь, и, со свойственною ей энергией решила обучить дивеевских сестер настоящему академическому искусству.

Шубина, как и большинство представителей высшего света, тяготела к образам, написанным в академическом стиле, ориентирующемся на итальянскую или французскую религиозную живопись эпохи Возрождения. В этих образах проявилось влияние западноевропейских живописцев, бывших при царском дворе во второй половине XVII в. Большую роль в этом сыграли также печатные религиозные картинки, проникавшие в нашу страну через католическую Польшу.

Александра Николаевна восхотела дать монахиням возможность научиться живописи у настоящих профессоров-художников. Именно такие живописные иконы стали входить в большой почет в высших кругах русского общества, заживших на европейский лад после реформы Петра Великого в XVIIIв., и наполнять иконостасы и стены наших храмов живописными образами а-ля "Сикстинская Мадонна" Рафаэля или "Джоконда" Леонардо да Винчи.

Характерным образцом подобного стиля являются росписи Исаакиевского и Казанского соборов в Санкт-Петербурге. Как раз в это время в Петербурге лучшие русские и заграничные художники-академисты писали оригиналы картин для росписи Исаакиевского собора.

Не теряя времени, Шубина обратилась к своим влиятельным родственникам с просьбой обучить сестер искусству живописи в Академии художеств и получить у Государя Императора разрешение Дивеевским сёстрам копировать с картин Исаакиевского собора, что до этого было строго воспрещено Государем. Тогда Александра Николаевна обратилась к содействию другого влиятельного при Дворе родственника– генерала Н.В. Зиновьева, который сумел, сверх всякого ожидания, получить на это Монаршее разрешение.

Александра Николаевна срочно выписала из Дивеева в Петроград пять сестер, для обучения живописи, которые и начали заниматься здесь под руководством художников, расписывавших Исаакиевский собор. Старшей надзирательницей над сёстрами и одновременно сборщицей пожертвований была поставлена Гликерия Занятова, самая преданная о. Иоасафу.С этих пор о. Иоасаф приобрел свою собственную общинку, которая стала основой будущей новой обители. Александра Николаевна Шубина приняла на себя заботу о содержании сестер и обратила на них внимание почетной председательницы Академии Художеств великой княгини Марии Николаевны. Ее супруг, президент Академии Художеств Максимилиан Богарне, очень высоко отозвался о достоинстве работ сестёр-художниц.

Проживая с 1858 г.в Петербурге и отличаясь способностью убедительно и вдохновенно говорить, послушница Гликерия скоро стала известна при Царском Дворе. Она рассказывала лицам Царствующего Дома о многих случаях чудодейственной силы батюшки Серафима. Когда в столице тяжело заболела великая княжна Мария Александровна, придворные фрейлины, видя ее безнадежное состояние, послали за Гликерией.Она привезла с собою из монастыря полумантию преподобного Серафима и предложила накрыть ею больную. Когда сам Государь возложил полумантию на свою страдающую дочь, она заснула спокойным сном и вскоре выздоровела.Несколько позже полумантию положили на постель умирающей в муках Императрицы Александры Фёдоровны.Это сразу же облегчило предсмертные страдания государыни, позволило ей достойно попрощаться с родными и спокойно умереть.

Чудеса, совершенные батюшкой Серафимом от его полумантии, открыли его имя широкому придворному кругу и вызвали его почитание задолго до его прославления. Благодаря этому, женская общинка стала известной в столице, а монахиням открылся вход в царский дворец.

Двадцать восемь лет прожила Гликерия в Дивеевской общине, и все это время она принимала самое деятельное участие во все более разгорающейся Дивеевской смуте. И вот, после выхода из Дивеево 6 марта 1862 г. выделившаяся из Дивеева бывшая послушница Гликерия Занятова вместе с двумя другими сестрами изгнанницами оказалась за стенами монастыря. Промыслом Божиим ей было уготовано стать основательницей нового монастыря,[9] основу которого составили ее сторонницы, около 70 сестер, пришедших за ней впоследствии из Дивеевского монастыря.

Оказавшись на улице и не зная, где преклонить свою главу, сестры возопили ко Господу, и Тот не оставил их до конца в это трудное время, послав им Свою благодатную помощь. Вдруг они вспомнили о благочестивой помещице села Понетаевки, Елисавете Алексеевне Копьёвой, которая, бывая в Дивеевской обители, неоднократно предлагала Гликерии переехать к ней. Изгнанницы отправились за 40 верств имение Копьёвой, которая и приютила их у себя, отдав им под церковь свою оранжерею. Узнав, где они поселились, сестры-художницы, единодушные с Гликерией, стали покидать Дивеевскую обитель и переходить на жительство в Понетаевку.

Елизавета Алексеевна Копьёва, дочь генерал-майора,стала главной помощницею Гликерии в деле устроения новой обители. Ко времени основания обители в 1862 году это была уже немолодая, богатая и одинокая благочестивая дама, которая почитала старца Серафима и часто ездила к нему в Саровский монастырь за советом. Часто бывая в Дивеевской обители, Елисавета Алексеевна хорошо знала Гликерию.

Елисавета Алексеевна написала прошение епископу Нижегородскому и Арзамасскому Нектарию (Надеждину), который ранее назначил Гликерию настоятельницей Дивеевской обители, об учреждении в её имении женской общины во имя иконы «Всех скорбящих Радость» с наименованием Серафимовская. В 1864 году Серафимовская община в Понетаевке была утверждена Государем Императором и Святейшим Синодом менее чем через два года после образовании общины и была принята с уже бывшей начальницей – Гликерией Занятовой.

Гликерия, хотя и не имела образования, но после учебы в Петербурге стала хорошей художницей.Имея прекрасные организаторские способности,она руководила сестрами на Петергофском подворье монастыря, где они обучались в Петербургской Академии художеств. Кандидатуру Гликерии активно поддерживал ее духовный наставник о. Иоасаф. С избранием в начальницы Гликерия Занятова была подстрижена в монашество с именем Евпраксии. К тому времени в новоутвержденной Серафимо-Понетаевской общине проживало уже около 70 сестёр, перешедших из Серафимо-Дивеевского монастыря.

Государь Александр II, после официального утверждения в 1864 году Серафимо-Понетаевской Скорбященской женской общины, сразу же пожаловал в обитель около 600 десятин земли в благодарность за некогда оказанную Гликерией помощь в исцелении дочери Марии, а Императрица подарила им 1500 рублей серебром.

Серафимо-Понетаевский женский монастырь

Серафимо-Понетаевская община быстро строилась и расширялась. В 1867 году в ней проживало уже 40 монахинь и 130 послушниц.В 1869 году Серафимо-Понетаевская община была возведена в степень третьеклассного общежительного женского монастыря, с учреждением при нём училища для девиц духовного звания.В 1870 году Гликерия Занятова была возведена в сан игуменьи.

Не прошло и двадцати лет, как монастырь стал нештатным, то есть, в нем количество монашествующих не регламентировалось, благодаря способности содержать самих себя,в основном за счет доходов от живописного мастерства.

С первых дней возникновения Серафимо-Понетаевской обители сёстры занимались живописными работами, так как были искусными мастерицами живописного и мозаичного искусства. Они занимались в Понетаевке художественными работами, писали иконы по дереву, холсту и финифти. От этих работ сёстры получали стабильный доход. В 1871 году этими работами занималось 25 монахинь.Благодаря этому благосостояние монастыря с каждым годом улучшалось, и многие стремились поступить в Понетаевский монастырь. Если в 1872 году в Серафимо-Понетаевском монастыре проживало около 250 сестёр, то в 1884 году – уже более 400. Живописицы монастыря писали иконы,изготавливали финифть, делали мозаику.Работы монахинь пользовались большим спросом.Их художественное творчество вызывало интерес петербургской публики. За успехи в живописи игуменья Евпраксия была награждена золотым крестом, а сестры художницы – серебряными.

Как уже отмечалось, сестры писали в западном академическом стиле, который соответствовал духу их духовного наставника и собравшейся в монастыре общины в целом.

Как известно, православная икона, в отличие от католической, пишется по особым правилам, или канонам.В соответствии с Византийским иконописным каноном, на который опираются православные иконописцы, образы должны являть неземную суть, одухотворенность и божественность. Поэтому изображаются они в статическом положении, в анфас или четверть оборота, несколько вытянутыми, как бы устремляющимися к небесам, со взглядом, направленным на зрителя.Не допускаются полутона, цветовые переходы, отражения одного цвета в другом. Чтобы персонажи иконы выглядели бестелесными, фигуры уплощаются, сводятся к двумерным образам, что позволяет ярче передать их духовную сущность. Вместо прямой линейной перспективы античности, при которой линии как бы сходятся за полотном, создавая иллюзию глубины изображения, в иконописи используется обратная перспектива, когда линии сходятся перед плоскостью иконы, в реальном мире, захватывая зрителя в пространство иконы и устанавливая между ним и образом на иконе непосредственную связь. На иконе отсутствует светотень, т.к.божественное сияние исключает присутствие любых источников света земного происхождения. Пропорции человеческого тела сознательно нарушаются: фигуры устремлены вверх, вытягиваются, утончаются, плечи сужаются, пальцы рук и ног удлиняются. Каноны являют нам сакральную потустороннюю суть образов, в противоположность материалистическому реализму живописных изображений.

В отличие от православной иконы,католическая икона не канонична, и,по сути своей, представляет собой, картину на религиозную тему. Воспитанный в православии человек вряд ли сможет молиться перед образами, подобными “Сикстинской Мадонне”. Однако именно такие образы пользовались наибольшей популярностью в XIX в. в высшем свете и у простого народа. Поэтому в первые годы существования обители упор делался на развитие художественных ремёсел. Монахини, перешедшие из Дивеева в Понетаевку, были профессиональными художницами и развивали именно то ремесло, которое помогало монастырю быстро окрепнуть.

В 1885 году была прославлена икона «Знамение Пресвятой Богородицы».Ее написала послушница Клавдия Войлошникова. Будучи 17 лет,Клавдия со своей матерью приезжала в Павло-Обнорский монастырь к тогдашнему игумену этого монастыря Иоасафу (Толстошееву) за утешением после смерти своего отца. О. Иоасаф направил её в Серафимо-Понетаевский монастырь, говоря, что там она быстро успокоится. Клавдия поступила в монастырь, где проходила послушание в живописной мастерской под руководством опытных сестер. Через два года обучения в 1879 году она скопировала образ иконы «Знамение Пресвятой Богородицы», который впоследствии был признан чудотворным.

Скопированный образ был написан в живописной манере, усвоенной художницами монастыря во время учебы в Петербурге. Что могла изобразить ученица через два года монашеского послушания? Для написания канонической иконы требуется духовное видение, которое появляется от длительного монашеского искуса или приобретения достаточного духовного опыта иконописцем. Для создания популярного академического образа достаточно иметь живописный талант и наработанную технику рисования.

Картины на религиозные темы, как и любая живопись, создаются творческой фантазией художника и передают его личное мироощущение. Выдающиеся художники умели чувствовать дух окружающих их людей и являли в своих картинах сконцентрированный художественный образ своего времени и своего окружения.

В отличие от православной иконы, живописный образ эмоционален и экзальтирован, так как отражает окружающий мир через чувства. Он принадлежит миру душевному и в католичестве может послужить вызыванию мистического экстаза, нередко сопровождаемого галлюцинациями. Такие же галлюцинации могут вызываться и у православных христиан усиленным воображением и экзальтацией при неправильном образе молитвы.

Если икона служит для общения с Богом и его святыми, то живописный образ является средством общения с художником, его идеями и переживаниями, которые могут отражать настроения какой-то общественной группы. Образ Божией Матери в написанной Клавдией Войлошниковой иконе явился отражением эмоционального настроя сестер Понетаевской обители.

Икона написана с нарушением Византийского иконографического канона: взгляд Богородицы устремлен на небо, хотя по канонам, святой должен глядеть на зрителя или сквозь него; образ Богородицы написан с использованием прямой линейной перспективы, ярко выраженной светотени на лице, руках и одежде, с нарядным узорчатым фоном, вместо золотого покрытия или однородного плоского фона, что в совокупности создает ощущение объемности фигуры Богородицы, в отличие от уплощенных фигур на канонических иконах; вместо канонической одежды Богородицы – синей туники и вишневого покрова, на Ее плечах и главе изображены ярко-желтая накидка и белый узорчатый апостольник; у Богоматери и Богомладенца – вместо золотых нимбов вокруг глав нарисованы разноцветные узорчатые нимбы и т. д.

В 1880 году образ был взят в игуменский корпус для украшения архиерейских покоев и был освящен отцом Иоасафом (Толстошеевым), который к этому времени уже принял схиму с именем Серафим в Высокогорской пустыни близ г. Арзамаса. Икона так и осталась висеть в игуменском корпусе.

14 мая 1885 года в 21 час сёстры, бывшие на молитве в келье игуменского корпуса, вдруг заметили, что Лик Божией Матери сделался намного живее и светлее, взор Богородицы, устремлённый на иконе вверх, стал направляться прямо в глаза молящихся сестёр. Явление продолжалось четверть часа, потом повторилось в 12 часов ночи.Написанный образ, отразивший склонность к восторженности и экзальтированности молодой послушницы, мог вызвать соответствующие чувства и у единодушных с ней молящихся сестер. Как известно, святые отцы запрещали обращать внимание на подобные «чудеса».

Тем не менее, на другой день, 15 мая икона была перенесена в монастырскую церковь, куда и стал стекаться народ из окрестных селений для поклонения, причём многие больные получали исцеления. Жители окрестных сёл, прослышав об этом, поспешили в монастырь для поклонения и исцеления. Здесь уже стали происходить истинные чудеса, заключавшиеся во многих исцелениях от болезней и недугов.

Исцеления от икон или иных святынь подаются по вере людей, притекающим к этим святыням, и по Божией милости. «… некоторые иконы бывают чудотворными, – пишет святитель Феофан, Затворник Вышенский, – потому что Богу так угодно. Чудотворение ни от кого, кроме Бога, не бывает. Сила тут не в иконах и не в людях прибегающих, а в Божией милости… Как Владыка всего, Бог всякую вещь может обратить в орудие Своей милости»[10]. В наше время чудеса нередко происходят даже от бумажных икон или газетных вырезок.

Исцеления от Серафимо-Понетаевской иконы происходили на глазах многих очевидцев. Матерь Божия явно исцеляла больных, которые долгие годы страдали от слепоты, и тех, кто не мог ходить. Множество людей устремилось в обитель, ища исцелений. Слава об иконе начала расходиться по всей губернии.

Игумения Евпраксия сообщила о чудесных исцелениях, происходивших от иконы, в Духовную консисторию. Тщательное епархиальное расследование подтвердило, что «необычайные двукратные видения иконы состояли в сиянии лика этой иконы и в живописи, и в движениях, ясно выражаемых очами сего сияющего лика», и множество чудотворений от иконы. В кратком перечне бывших от иконы чудес приводилось 14 случаев исцелений от тяжелых недугов слепоты, параличей, нервных болезней. Нижегородская Духовная Консистория, ознакомившись с документами, признала за иконой благодатную чудодейственность и подала ходатайство Святейшему Синоду о признании иконы чудотворной и о возвращении её в Серафимо-Понетаевский монастырь «для поддержания веры и успокоения народа».27 сентября 1885 года икона Божией Матери «Знамение» из Серафимо-Понетаевского монастыря была объявлена чудотворной.

В продолжение 15 лет, с 1885 по 1900 годы,было отмечено 68 случаев благодатной помощи Богоматери при разных болезнях: глазных, нервных, ревматических и т. д. – по молитвам перед Серафимо-Понетаевской иконой.

Монахинями-художницами были изготовлены списки с оригинала, которые в большом количестве стали распространяться по храмам и монастырям России. Один из них оказался в Новодевичьем монастыре г. Москвы.В начале ХХ века в Нижегородской епархии почтив каждом храме и монастыре находился Серафимо-Понетаевский образ «Знамение» (празднование10-го декабря).

В последние дни жизни о. Иоасаф, тогда уже схиигумен Серафим (Толстошеев), был попечителем, духовником и наставником сестер Серафимо-Понетаевского монастыря. Он часто приезжал в обитель и беседовал с сестрами, давая им свои советы и наставления, следил за строительными работами в обители. Схиигумен Серафим почил в 1884 года в возрасте 82-хлет и погребен за алтарём монастырской церкви в честь «Живоносного источника». Позже на этом месте была сооружена стеклянная усыпальница.

Первая благодетельница Серафимо-Понетаевского монастыря Е. А. Копьева, скончалась 2-го февраля 1888 года. А через пять лет 4 ноября 1893 года, на 75-м году жизни, после тяжёлой болезни за ней последовала игумения Евпраксия. Тело её было погребено в монастырской усыпальнице у алтаря церкви Живоносного Источника.

К новоучрежденной Серафимо-Понетаевской обители А. Н. Шубина относилась с таким же сочувствием и поддержкой, как к Дивеевской,оказывая ей материальную помощь и нравственную поддержку.Она хорошо знала и глубоко уважала иЕ. А. Копьеву, открывшую у себя в имении Серафимо-Понетаевскую обитель, и ее первую игумению Евпраксию, и духовного попечителя монастыря о. Иоасафа. Последнего Александра Николаевна искренне считала учеником преподобного Серафима, и пользовалась его наставлениями, приезжая в Нижний Новгород, где он, будучи уже схиигуменом Серафимом, пребывал на жительстве в Печерском монастыре.

Общаясь с сестрами Серафимо-Дивеевской и Серафимо-Понетаевскую обителей, А. Н. Шубина решила устроить и в своем имении хотя бы женскую общину, надеясь впоследствии преобразовать её в монастырь[11].

Это намерение Шубиной осуществилось черезо. Иоасафа, которому первому она поведала о своём желании устроить в Воскресенском-Сергееве женскую обитель и найти будущих насельниц этой обители. Келейник схиигумена Серафима послушник Иоанн, услышав об этой просьбе Шубиной, предложил ей прислать женскую общину, из села Ново-Иванцева, Нижегородской губернии, на что и получил ее согласие. Эта община возникла следующим образом.

В селе Ново-Иванцево проживали две девушки: Мария Степановна Бибинова и Екатерина Федоровна, – которые были просватаны с раннего возраста, но желали вместо замужества сохранить девство ради Бога. Однажды обе девушки встретились вместе и, поделившись своими намерениями, решили действовать заодно в достижении своей цели. Так как их семьи не препятствовали им в этом, они отказали своим женихам. Когда возмущенный жених Марии стал требовать возвращения затраченных на подарки денег, а также посылать к знахарям и ворожеям, чтобы присушить ее к нему,Мария стала юродствовать, бегала по улице, испачкавшись сажей,непотребно себя вести, что заставило жениха оставить её в покое, как помешавшуюся в уме. Екатерине удалось освободиться от притязаний своего жениха менее болезненно.

На поиски опытного духовного руководителя они отправились в Саровскую пустынь, где жил известный подвижник старец о. Иларион. После молитвы на могилке старца Серафима, они пошли к батюшке Илариону просить его о духовном руководстве. Старец принял их под свое водительство, а перед своей кончиной передал их под руководство своего ученика, старца о. Геннадия. Девушки усердно просили его благословить их в какой-либо монастырь, но старец долго не благословлял их на это. Позже он объявил им, что сейчас для них нет воли Божией на поступление монастырь, а со временем у них будет свой монастырь.Старец посоветовал им купить себе келью и жить в ней до появления своего монастыря.

Возвратившись на родину девушки при наступлении лета отправились на юг и на уборке хлеба заработали к осени денег на келью. Поставив домик невдалеке от храма Божия, они стали проводить время в труде и молитве. Со временем появились желающие подражать их примеру из местных девушек и вдовиц. Когда число сестёр возросло до пяти, о. Геннадий дал им молитвенное правило Саровской пустыни.

В трудах и молитве проходила жизнь келейниц. Летом они нанимались на уборку хлеба, зимою пряли шерсть и ткали сукна, зарабатывая себе на пропитание. Вскоре у них образовалась общинка в 20 человек под духовным руководством Марии Степановны и Екатерины Фёдоровны.

Около тридцати лет неофициально существовала эта община. Много козней вражьих испытали сестры Христовы: нападения злых людей, клевету, гонения.Пожар дважды истреблял их жилище, но твердая вера в Промысел Божий, молитвы и наставления старцев поддерживали их в трудные минуты. Живя среди мира, со всеми его соблазнами, они все больше желали удалиться на жительство в какую-либо обитель иноческую, которую и избрал для них Господь, видя их усердное стремление.

Это избрание произошло при следующих обстоятельствах.По соседству с Ново-Иванцевым стоит село Старое Иванцево.Псаломщик храма этого села, отрок Иоанн,вступил в послушники Нижегородского Печерского монастыря, под руководство своего дяди иеромонаха Вениамина, за наставлениями к которому ходили Ново-Иванцевские сестры. Впоследствии Иоанн был келейным послушником у схиигумена Серафима, чрез которого стал известен и А. Н. Шубиной, и позже был пострижен в монашество с именем Феодосий,затем был назначен настоятелем Городецкого монастыря и возведен в сан архимандрита. К нему обращались со своими скорбями сёстры Ново-Иванцевской общинки. Угнетаемые долгим пребыванием в миру, они постоянно просили о. Феодосия благословить их на жительство в какую-либо обитель.

В самом начале 70-х годов Шубина, прибыв в Нижний Новгород для духовной беседы со схиигуменом Серафимом, снова выразила ему свое желание основать в своём имении женскую обитель и с сожалением об отсутствии будущих насельниц для этой обители. Присутствовавший при разговоре о. Феодосий пообещал Александре Николаевне прислать для этого сестёр-келейниц со своей родины.

Спустя некоторое время,оказавшись на родине, о. Феодосий сообщил Ново-Иванцевским сёстрам о желании А. Н. Шубиной устроить монастырь в своём имении. Сёстры с благодарностью согласились поехать в этот монастырь. Вскоре после приглашения о. Феодосия Мария Степановна и Екатерина Фёдоровна прибыли в Нижний Новгород для свидания с А.Н. Шубиной, где были очень ласково приняты ею и приглашены осмотреть ее имение для обустройства в нём монастыря.

В Воскресенском-Сергееве владелица радушно приняла сестёр, лично показала им своё имение и пообещала всё сделать со своей стороны для устроения здесь иноческой обители. Обеим сёстрам понравилось местоположение Воскресенского-Сергеева, напоминавшее Саровскую пустынь. В селе находился трехпрестольный летний Воскресенский храм и зимний храм во имя архистратига Михаила. Сестры пообещали переехать сюда всей общиной, и Александра Николаевна снабдила их деньгами для немедленного переезда к ней на жительство.

После того, как Мария Степановна и Екатерина Фёдоровна дали сёстрам самый лучший отзыв о Шубиной и ее имении, все общество решило переселиться туда, и в праздник Казанской иконы Божией Матери, 8 июля 1871 года,30 сестер двинулисьна новое место жительства.

Они добрались сначала на лошадях до Нижнего Новгорода, а затем– по железной дороге до Шуи. Когда 17 июля они приехали в Воскресенское-Сергеево, Александра Николаевна вышла к ним навстречу. Прибывшие сёстры вместе с хозяйкой отслужили молебен у родовой святыни Шубиных – чудотворной иконы Феодоровской Божией Матери вместе, и Александра Николаевна провела сестёр в приготовленное для них помещение.

На следующий день Шубина отправила новоприбывших сестёр на сельскохозяйственные труды, которые продолжались всё лето.

Вскоре сестёр навестил о. Феодосий. Он отобрал несколько сестер, которые стали петь за богослужениями в приходском храме.Постепенно ранее пустующий во время богослужения храм стал наполняться местными крестьянами, привлекаемыми стройным пением сестёр. Сёстры были живым примером для народа, как нужно молиться Богу и вести добрую жизнь.

Так, среди молитвы и трудов прошло лето и наступила сырая, холодная осень, а об открытии общины ничего не было слышно. А. Н. Шубина большую часть времени проводила в Петрограде, оставляя сестёр на попечение управляющего, пользовавшегося ее полным доверием. Терпеливые сёстры верили слову госпожи Шубиной, что она употребит все усилия и средства к устроению обители в своем имении, а потому и добросовестно трудились здесь, сколько хватало сил. По приказанию управляющего, они возили лес, готовили дрова, молотили рожь и овёс.Однако сам управляющий,человек крайне грубый и требовательный, смотрел на насельниц будущей обители, как на крепостных Шубиной, поэтому не выполнял ее распоряжений относительно материального содержания сестёр, не понимая их духовной жизни. Видя их смирение,плохо их кормил и мало о них заботился. Одежда сестер постепенно обветшала, и среди них начались заболевания. Александра Николаевна в свои приезды домой участливо заботилась о больных, но не понимала причины их болезней и по отъезде в столицу снова оставляла их на попечение своего управляющего. Из-за столь скорбных и тяжелых обстоятельств многие из сестёр стали поговаривать о возвращении на родину. Но старица Мария Степановна,доверяя Промыслу Божию, убеждала сестёр терпеть и молиться, подавая им личный пример. Усталые после тяжелой дневной работы, они со слезами просили помощи у Царицы Небесной.

В это тяжелое время боярыня Александра стала колебаться в своем намерении устроить обитель. Ей вдруг показалось, что робкие Ново-Иванцевские сёстры, которых она отправила на послушание в Петроград,не подходят для образования монастыря в ее имении, и её сомнения, доходившие до слуха сестёр, больно отзывались в их сердцах. Однажды, когда дух уныния сильно овладел ими, они решили отправиться на родину и обратно не возвращаться, однако, когда они обратились за советом к отцу Иоанну Кронштадтскому, который был духовником Шубиной, тот благословил их остаться и утешил.

Жившие в Воскресенском-Сергееве сёстры были неспокойны из-за долгих отлучек Александры Николаевны и сопротивления местного приходского духовенства ее намерению устроить здесь иноческую обитель.Крестьяне разносили слух, что монастыря не будет. Господь для подкрепления изнемогавшего духа своих избранниц послал им доброго пастыря – Василия Михайловича Доброхотова, священника села Малые Дорки, отстоявшего в 18 верстах от Воскресенского-Сергеева.

Василий Михайлович родился в семье псаломщика Архидиаконова погоста Вязниковского уезда в 1835 г. Через три года по окончании Владимирской духовной семинарии вступил в брак и был определен священником в Малые Дорки. Однако через полтора года после свадьбы супруга его умерла, и молодой пастырь,неожиданно оказавшийся в одиночестве,не пал духом, но смиренно покорился воле Божией. Лишившись супруги, о. Василий, которому по душе были пастырские обязанности, еще с большей любовью занялся пастырским делом и полностью посвятил себя на служение Богу и ближним.Прихожане очень любили своего батюшку,получая от него духовную поддержку и материальную помощь.

Крестьяне села Дорков принадлежали госпоже Шубиной, а сельский храм, во имя Казанской иконы Божией Матери, был выстроен предками Александры Николаевны одновременно с храмом Воскресенско-Сергеевским. Поэтому госпожа Шубина близко знала этого замечательного пастыря. Она увидела в о. Василии достойного помощника для устроения у себя в имении иноческой обители и, как только в селе Воскресенском-Сергееве освободилось священническое место, предложила ему занять его. Она пообещала, что, в случае его согласия, устроит в своем имении женский монастырь. Когда о. Василий согласился, Шубина добилась его перевода в Воскресенское-Сергеево.

После этого она надолго уехала оттуда, а об обещанном ею монастыре не было и слуху. Смущённый духом отец Василий задумал вернуться к себе на приход, но ему в сонном видении дважды было сказано, что здесь будет обитель с уставом Киево-Печерского монастыря. Несмотря на это отец Василий отпросился у Александры Николаевны и уехал к себе.На его место в Воскресенское-Сергеево был назначен священник Гавриил Беляев, при котором и прибыли сюда сёстры Иванцевской общины.

После отъезда о. Василия Александра Николаевна на несколько лет прервала с ним общение, однако вскоре по приезде сестёр рассказала ему о том, что происходит теперь в ее имении. Сёстры нашли в батюшке опытного духовного наставника и крепкую нравственную опору в скорбных обстоятельствах своей жизни, а Господь с той поры вложил в сердце отца Василия заботу о новоприбывших сёстрах, как о своих духовных чадах.

Для духовного окормления сестер о. Василий навещал их в Воскресенском-Сергееве и принимал их у себя в Дорках, укрепляя их дух в прискорбных обстоятельствах жизни.

Так продолжалось 10 лет, до 1881 года. Госпожа Шубина, большей частью проживавшая вдали от Воскресенского-Сергеева, была в полном неведении о горьком положении сестёр, хотя отец Василий при свиданиях убеждал её не медлить с открытием общины, чтобы успокоить дух сестёр. Прожив в Воскресенском-Сергееве 9 лет и, придя, наконец, к убеждению, что сочувствия здесь для них не будет, сёстры решили окончательно уехать отсюда. Но отец Василий, к которому они пришли тогда прощаться, в сильном душевном волнении решительно сказал им: "Потерпите ещё годок, более я вас удерживать не буду; а сами усугубите молитвы к Царице Небесной, – читайте ежедневно параклисис Божией Матери". Сёстры послушались своего духовного наставника и решили остаться здесь ещё на год.

За 10 лет пребывания сестер в Воскресенском-Сергееве некоторые из них уезжали на свою родину, с намерением уже не возвращаться оттуда, но Милосердный Господь Своими дивными путями привёл их обратно на прежнее место, где их вскоре ожидала благоприятная перемена жизни.

И вот час решительного перелома скорбной жизни сестёр подошел. Господь, вняв их слёзным молитвам, смягчил сердце Александры Николаевны.Она отправилась в Святейший Синод и подала там прошение об открытии общины, на которое вскоре последовало официальное разрешение. Возблагодарив Господа за благоприятный исход дела, Александра Николаевна поспешила обрадовать сестёр телеграммой о полученном от Св. Синода разрешении.

В феврале 1881 года в 12-м часу ночи получена была телеграмма от Шубиной. Заплакали радостными слезами сёстры и от всего сердца возблагодарили Господа за Его неизречённую к ним милость. По этому случаю был отслужен благодарственный Господу Богу молебен, по окончании которого батюшка поздравил сестёр с официальным утверждением их общины. Вскоре прибыла из Петрограда и сама Александра Николаевна, которая рассказала сёстрам о своих хлопотах по этому делу.

Окончательно община из 40 сестер была утверждена 25 мая 1881 г. Ещё до этого Александра Николаевна отправилась во Владимир к владыке Феогносту с просьбой указать ей настоятельницу из монашествующих в женских монастырях Владимирской епархии. Шубина пригласила на должность начальницы новооткрытой общины насельницу Владимирского Успенского Княгинина монастыря монахиню Мелитину, которая произвела на нее весьма благоприятное впечатление. Однако та прожила здесь сравнительно недолго, так как первоначальные старицы, навыкшие к строгой подвижнической жизни, суровой и замкнутой, не могли спокойно относиться к тому, что, с прибытием новой начальницы, стали вводиться здесь и новые порядки, свойственные городским монастырям и несоответствующие их понятиям об истинном монашестве. Пустынное место стали посещать светские люди, нарушавшие монастырскую тишину. Это встревожило первоначальных стариц, опасавшихся соблазна от таких порядков для сестёр общины. Спустя шесть лет монахиня Мелитина была переведена в другой монастырь.

В поисках новой начальницы Александра Николаевна решила прибегнуть к помощи Серафимо-Понетаевского монастыря.Она попросила игумению Евпраксию прислать из своей обители двух монахинь: Арсению, которую она лично знала и желала избрать духовной матерью для своего пострига, и другую, по усмотрению самой игумении. Обе монахини вскоре прибыли в общину. Но Александра Николаевна не решилась принять постриг, и они через два месяца возвратились обратно.

В сентябре 1887 г. А. Н. Шубина сама отправилась в Серафимо-Понетаевский монастырь с просьбой к строительнице монастыря Е. А. Копьевой, хорошо знавшей всех его насельниц, указать сестру, подходящую на должность начальницы общины. Елизавета Алексеевна обратила внимание Шубиной на заведующую местным детским приютом 50-летнюю рясофорную послушницу Серафиму Ивановну Успенскую. Александра Николаевна стала просить у игумении Евпраксии послушницу Серафиму для назначения ее начальницей общины. Игумения не могла отказать своей благодетельнице в этой просьбе и предложила Серафиме Ивановне отправиться на службу в Воскресенско-Феодоровскую общину. Сколько ни отговаривалась Серафима Ивановна,ей пришлось поехать вместе с Шубиной.

Серафима Ивановна Успенская родилась в 1837 г., в семье священника. Поступила в Серафимо-Понетаевский монастырь в 1870 г. В 1871 г. стала рясофорной послушницей, проходила должность наставницы в детском приюте при Понетаевском монастыре.

В помощь ей были посланы ещё две сестры. Живописица Александра Брызгалова должна была открыть в общине живописную школу и учить сестер любимому искусству Шубиной. Певчая Ульяна Воробьёва должна была обучать певчих сестёр пению и уставу клиросного пения.

В сентябре 1887 года сёстры вместе с Шубиной прибыли в Воскресенско-Феодоровскую общину, где были радостно встречены ее насельницами. С грустью смотрела Серафима Ивановна на бедную и неустроенную обитель, понимая, что ей придется здесь не только строить храмы и здания для жительства сестёр, но и созидать монашеское общежитие.

Мать Серафима сразу начала вводить здесь монастырские порядки по уставу и правилам Серафимо-Понетаевского монастыря.Главное внимание обратила она на полное и неупустительное выполнение церковного богослужения. Сама прекрасно зная церковный устав, Серафима Ивановна, руководила по нему неопытных и малограмотных сестёр, для чего становилась с ними на клиросе, приучая их петь и канонаршить. С первых же дней была открыта в общине живописная мастерская, 4-5 молоденьких сестёр-послушниц обучались здесь рисованию под руководством А. Брызгаловой.

Воодушевленная благими начинаниями новой начальницы, Александра Николаевна решила хлопотать о преобразовании общины в монастырь. С этою целью она вручила владыке Феогносту деньги на содержание священника и диакона в будущей обители и пожертвовала в эту обитель свой барский дом с домовой церковью во имя Феодоровской Божией Матери.

Ввиду возрастания числа сестёр, Александра Николаевна в 1888 году на пожертвованной ею земле выстроила двухэтажный, на каменном фундаменте, деревянный корпус, с трапезной комнатой и кухней в нижнем этаже. В пределах отведённой под общину земли, с трёх сторон, была выстроена деревянная ограда. Оградой с четвёртой, береговой,стороны служили построенные на берегу здания.

А. Н. Шубина, находившаяся в близком общении с Серафимо-Понетаевской обителью, пожелала иметь здесь и точную копию с чудотворной Серафимо-Понетаевской иконы Знамения Божией Матери. По ее просьбе и по благословению игумении Евпраксии,копия была исполнена монахиней Клавдией Войлошниковой, автором оригинальной иконы Знамения Серафимо-Понетаевской, и совпадала с подлинником.

В ноябре 1888 года эта икона прибыла в Воскресенско-Феодоровскую общину, где и была торжественно встречена сёстрами, духовенством и Шубиной. По случаю принесения иконы в общине было совершено трёхдневное церковное торжество. Множество народа стеклось для поклонения святой иконе, пред которою целыми днем непрестанно служились молебны, а по ночам сёстры читали акафисты. Прибывшая святыня была помещена в домовой церкви.

В течение года по прибытии сюда новой начальницы община имела уже свою, хотя и домашнюю, церковь, обеспеченную содержанием, три дома для жилья сестёр,заметный капитал и первые три колокола будущей звонницы.

Хлопотами Александры Николаевны, Воскресенско-Феодоровская община была возведена в женский общежительный монастырь, с наименованием Воскресенско-Феодоровский и таким числом монашествующих, какое обитель по своим средствам в состоянии содержать, о чем 28 апреля 1889 года был получен Указ. Так сбылись предсказания старцев о том, что у сестер будет свой монастырь.

Вскоре, по приглашению А. Н. Шубиной, поступил на должность священника в новоустроенную Воскресенско-Феодоровскую обитель отец Василий Доброхотов, принимавший столь деятельное участие в судьбе первоначальных сестёр бывшей здесь общины. Богослужение в монастыре совершалось теперь ежедневно, в своей домовой церкви и своим священником. В июле того же года на диаконское место в монастырь был определен сельский псаломщик-диакон Иван Ставровский.

К открытию монастыря к нему отошел небольшой каменный храм в честь Архистратига Божия Михаила.Ранее он принадлежал приходу села Сергеева, но указом Св. Синода был обращён в монастырский, т.к. в с. Сергеево существовал большой Воскресенский храм с двумя приделами. В августе был привезён большой колокол и поднят на выстроенную недалеко от барского дома деревянную колокольню.

Торжество открытия монастыря, на которое Шубина пригласила Шуйское духовенство, дворянство и купечество, было назначено на 2 сентября 1889 года. Архиепископ Владимирский и Суздальский Феогност в домовой церкви совершил пострижение Серафимы Ивановны в монашество с именем София. Затем владыка освятил Михайло-Архангельский храм и посвятил настоятельницу обители, монахиню Софию, в сан игумении, вручив ей игуменский посох. Были также пострижены четыре старейшие первоначальные сестры с именами Евфросиния, Феофания, Евпраксия и Виталия.

Барский дом был пожертвован госпожой Шубиной в обитель и стал называться игуменским корпусом, т.к. здесь поместились матушка игумения София и казначея обители Ульяна Воробьёва, в монашестве м. Евгения.

В 1892 г. А. Н. Шубина посетила в Петрограде вместе с игуменией Софией отца Иоанна Кронштадтского, который утешил благочестивую боярыню предсказанием, что устроенная ею обитель процветёт, яко крин.

Устроив обитель, Александра Николаевна душевно успокоилась, видя, что избранная ею настоятельница оправдывает возложенные на неё надежды: сёстры обители дружно трудятся и молятся, их духовная жизнь развивается в истинно-монашеском духе, церковная служба совершается по чину и уставу, о. Василий благоговейно служит и духовно окормляет сестёр. Она все реже стала выезжать из монастыря, почти всё время проводя в молитве. Она привыкла к продолжительным церковным службам и говорила своим родственникам и знакомым, что за этими службами она как бы уходит на небо, забывая о земле.

Число сестёр в обители возрастало. Шубина расширила имеющиеся помещения для новых сестер, монастырского причта и приезжающих в обитель богомольцев, открыла детский приют на 5 девочек-сирот.

Серьезно заболев в Петрограде, Александра Николаевна завершила обеспечение своей обители, передав ей в вечное владение свои дома в Петрограде и Кронштадте, лучшие земли и леса своего имения. Исполнились теперь предсказания старцев: "Шубина и шубу для вас снимет, а сама останется в одном пальтишке!" Однако милосердый Господь благоволил продлить дни жизни Александры Николаевны. Она оправилась, но после того никуда уже из обители не выезжала, усердно посещая храм Божий и часто причащаясь.

С начала 1896 года старческие недуги Шубиной стали усиливаться. Чувствуя приближение кончины, она еженедельно приступала к приобщению святых Таин, а под самый конец –ежедневно. В последние дни душа ее исполнялась особенной духовной радости и мира. Скончалась Александра Николаевна 8-го февраля 1897 года, 80 лет от роду. Погребение ее было совершено на 6-й день по ее кончине, но ее тело не подверглось тлению, несмотря на духоту в маленькой домовой церкви. Тело почившей было положено в приготовленный могильный склеп в Михайло-Архангельской церкви, позади правого клироса.

Незадолго до своей кончины Александра Николаевна обсудила с игуменией Софией вопрос о необходимости построения в обители более обширного храма, так как Архангельская церковь стала уже тесной вследствие увеличения количества сестёр и прихожан. Для этого Шубина пожертвовала капитал в 20 тысяч рублей и приготовила некоторые строительные материалы. И хотя ей очень хотелось дожить до закладки храма, но Господь распорядился по-другому, возложив все заботы по его построению на настоятельницу обители. В 1897 г. архиепископ Владимирский Сергий благословил место и материал для нового храма.

Новый соборный храм был заложен 2-го сентября того же 1897-го года и строился по проекту архитектора П.Г. Бегена восемь лет – до 1905 г. Петр Густавович Беген (1863-1917 гг.) – Владимирский губернский архитектор, выпускник Императорской Академии художеств. По его проектам в Иваново-Вознесенске построены Владимирская церковь (ул. Лежневская), Введенский собор («Красная церковь»), храм Казанской Божией Матери и другие храмы и здания религиозного назначения. Напряженная работа привела архитектора к нервному срыву, ив 1907 г. он был помещен в частную клинику для душевнобольных, а после лечения подал прошение об отставке.

Параллельно с собором строилась и колокольня (1902-1904 гг.), так что 8-го сентября 1904 г. на неё были подняты колокола. Собор было священ 24 октября 1905г. архиепископом Владимирским Никоном.

О. Василий Доброхотов весьма много потрудился в содействии матушке игумении Софии по внешнему и внутреннему благоустроению юной обители. На его средства, в частности,были расписаны своды всех трёх алтарей собора. За особые заслуги для Воскресенско-Феодоровской обители он в 1908-м году был награжден протоиерейством. Однако в следующем году отец Василий тяжело заболел и после продолжительной болезни на 74-м году, прослужив в монастыре 20 лет, мирно почил о Господе и был похоронен за алтарём Архангельского храма.

На смену о. Василию пришел иерей Сергий Иоаннович Смирнов. О. Сергий родился в 1857 г. в семье пономаря Свято-Никольского храма села Быково Ковровского уезда Владимирской губернии (ныне урочище Быково Лежневского района). Его предки были священнослужителями во Владимирской губернии в нескольких поколениях. После окончания Шуйского духовного училища и Владимирской духовной семинарии Сергий Иоаннович четыре года был учителем земской сельской школы в селе Быково. Женившись в 1879 г. на Александре Ивановне Тимофеевской, он был определен в 1881 г. в священника в село Некоморно Юрьевского уезда Владимирской губернии (ныне урочище Некоморно Юрьев-Польского района Владимирской области). Их брак был благословлен рождением 14 детей. Здесь о. Сергий основал церковно-приходскую школу на свои средства и был в ней учителем и законоучителем до 1890 г. Прослужив последующие 19 лет в храмах Владимирской губернии, о. Сергий в 1909 г. поступил в Воскресенско-Феодоровский монастырь, где служил в качестве первого священника до закрытия монастыря в 1929 г.

Священник Михаил Алексеевич Быстровзоров поступил в монастырь на открывшуюся в монастыре вторую штатную священническую вакансию в 1907 г. О. Михаил родился в 1866 г., окончил Нижегородскую духовную семинарию, в 1889 г. рукоположен в сан священника к Георгиевской церкви с. Георгиевское на Тезе, где прослужил до 1907 г. Был заведующим, учителем и законоучителем в местной церковноприходской школе, законоучителем в Клочково-Ивановском земском училище, участвовал в Шуйском комитете попечительства о народной трезвости.

Первым диаконом обители был Иван Ставровский, который прослужил в обители с 1889 до 1893 г., после чего поменялся местом служения с диаконом села Кузнецово Шуйского уезда Николаем Архангельским. А в 1910 г. псаломщик погоста Всехсвятский Шуйского уезда Николай Михайлович Минервин был перемещен в Воскресенско-Феодоровский монастырь с возведением в сан диакона, где он и прослужил бессменно до своей кончины незадолго до закрытия монастыря?

Ближайшей и одной из старейших сотрудниц матушки игумении Софии по благоустроению обители являлась казначея монахиня Афанасия (Грацианова).

Дочь священника Нижегородской епархии, Мария Васильевна Грацианова родилась в 1855 г. В 25 лет поступила в Серафимо-Понетаевский монастырь, где проходила послушание воспитательницы в детском приюте под руководством послушницы Серафимы Успенской (будущей игумении Софии), а по отъезде последней из Понетаева, заступила на её место. В 1889-м году, по приглашению игумении Софии, она переселилась в Воскресенско-Феодоровскую обитель. Здесь она несла письмоводительское послушание и одновременно была домашним секретарём Шубиной. В 1897-м году Мария Васильевна была пострижена в мантию, с наречением имени Афанасия. Письмоводительское послушание было оставлено при ней. По кончине казначеи обители, монахини Евгении, мать Афанасия избрана была на ее место и на новом, возложенном на неё послушании, была правой рукой игумении в ведении хозяйства и советницей во всех важных делах и предприятиях.

Так, по плану, составленному м. Афанасией, и под ее руководством выстроены Успенский собор, дома для монастырского духовенства, две двухэтажные гостиницы для богомольцев, здания трапезной, просфорни, хлебной и стряпущей (кухни), с кельями для сестёр, трудящихся на этих послушаниях.

Одновременно с Марией Грациановой прибыли из Серафимо-Понетаевского монастыря две рясофорные послушницы: Матрона Комарова и Пелагея Шустова, в постриге монахини Александра и Евгения, несущие клиросное послушание под управлением регентши м. Евгении и уставщицы м. Александры. Пение было введено протяжное, тихое и стройное.

Центральное место в обители занимает каменный соборный храм в честь Успения Божией Матери. Он представляет собой величественное, грандиозное сооружение, очень красивой, изящной архитектуры в русско-византийском стиле. Стройно возвышается он над прочими монастырскими зданиями, так что пять величественных глав его, видимых за десяток вёрст кругом, осеняют своими крестами всю ближайшую окрестность.

Храм имеет три престола: главный, средний, освящен в честь Успения Божией Матери,правый придельный назван в честь святой иконы Знамения Божией Матери Серафимо-Понетаевская и левый – в честь мученицы царицы Александры, небесной покровительницы А. Н. Шубиной. Придельные престолы не освящены.

Все три алтаря были отделены от храма сплошным пятиярусным резным иконостасом, представляющим копию с иконостаса Успенского собора Саровской пустыни.

Второй храм обители – церковь в честь святого архистратига Михаила, которая встроена в монастырскую ограду на юго-запад от собора.

Третьим монастырским храмом была церковь в честь Феодоровской иконы Божией Матери. Она располагалась в северо-восточном углу барского дома А. Н. Шубиной, позжеставшего игуменским корпусом, и служила домовой церковью настоятельницы обители.

В южной оградной стене возвышается каменная колокольня, или звонница, – трёхъярусная, высотой до главы 30,5 м. Большой колокол, 208 пудов весу, был пожертвован Шуйским купцом А. А. Блохиным.

К югу от соборного храма находился двухэтажный, деревянный игуменский корпус, в котором проживали настоятельница и казначея монастыря и несколько послушниц.

На восточной стороне монастыря находится самый большой из корпусов – живописный, где помещалась живописная мастерская. Здесь занимались писанием икон и картин до 15 послушниц под руководством опытной живописицы из Понетаевской обители, монахини Серафимы, прибывшей сюда специально для обучения здешних сестёр живописи. Искусство это в короткое время успешно развилось в обители.Почти все иконы в Успенском соборе принадлежали кисти здешних сестёр, которые сами же золотили и чеканили иконы.Имелась в обители и своя фотография. Следует отметить, что все иконы писались в том же академическом живописном стиле, который был принят в Серафимо-Понетаевской обители. Основной темой живописных работ были образы преп. Серафима Саровского и связанные с ним житийные картинки.

На север от соборного храма находится бревенчатый дом, в котором располагался приют для девочек-сирот от 13 до 16 лет, воспитывавшихся и обучавшихся грамоте и рукоделию на полном монастырском содержании.Перед революцией в приюте обучалось 9 девочек.

Весь монастырь обнесён высокой каменной оградой, имеющей форму неправильного четырёхугольника.

За оградой располагались дома для духовенства и две двухэтажные гостиницы для богомольцев. Кроме этого, в странноприимном доме круглый год давали приют, ночлег и пищу странникам, беднякам, которых, особенно в зимнее время, бывало до 300 человек в месяц. Во время 1-й мировой войны в обители призревалось 10 увечных воинов.

Сёстры сами шили себе одежду и обувь, малярничали, переплетали книги, занимались вышивкой гладью, вязаньем салфеток, вышивкой по филе и другими изящными рукоделиями.

При обители был разведён сад и разбит огород, снабжающий сестёр ягодами и овощами в достаточном количестве.

Матушка София умерла в возрасте около 80 лет. Была награждена за свои труды на благо монастыря медалью и тремя наперсными крестами.После ее кончины в 1916 г. игуменией была избрана монахиня Афанасия (Грацианова).

Перед революцией в монастыре проживало более200насельниц,из них 60 монахинь. Как и Понетаевская обитель, монастырь процветал, "яко крин", по пророческому слову св. праведного Иоанна Кронштадтского. Однако грянула Октябрьская революция и последующие за ней события, и жизнь монастыря, как и других духовных обителей в России, резко изменилась.

Судьба Воскресенско-Феодоровской обители оказалась не совсем обычной. В отличие от других местных монастырей, закрытых вскоре после революции, Сергеевская обитель просуществовала до 1929 г. В 20-х годах в России существовали монастырские коммуны и артели, но, в основном, в северных губерниях[12].Для Центральной России это являлось исключительным явлением.

Пытаясь как-то найти компромисс с местной властью, монастырь организовал трудовую артель «Община» и обратился в 1918 г.к местным властям с просьбой передать имение Колбино, ранее принадлежащее монастырю, в ее распоряжение для проведения сельскохозяйственных работ, которыми монастырь вполне успешно занимался до революции. В ответ Шуйский уездный исполком, весьма враждебно настроенный по отношению к монашествующим, указал, что под вывеской артели «скрываются бывшие паразиты монастыря, которые всяческими способами стараются сохраниться в своем гнезде и утвердить прежнее свое положение, и передача данного имения в распоряжение была бы равносильна возрождению бывшего гнезда паразитов ит.н. черной своры», и постановил ходатайствовать перед центральной властью о ликвидации артели[13]. Однако губернский земельный отдел это ходатайство не принял, и постановил «считать трудовую артель общины, существующей с 24 мая 1918 г.»[14]На следующий год Сергеевская община получила статус юридического лица. В артели числилось 126 трудоспособных членов и 53 нетрудоспособных, принятых на иждивение артели.

На сельскохозяйственной ферме, принадлежащей артели, властями было рекомендовано устроить «культурное советское хозяйство» с молочной фермой и птичником при ней. Благодаря этому сохранилось хорошо налаженное и организованное монастырское хозяйство, и обитель превратилась в преуспевающий «монастырь-совхоз».

Монахини числились «безземельными членами огороднической артели», занимались привычными для них сельскохозяйственными работами, при этом соблюдали монастырский уклад, в монастырских храмах велись службы. Директор Сергеевского совхоза "Колбино" И.И. Озарин пообещал сестрам, что платить будут всем, но работать будут только те, которым будет по силам. Они стали работать в совхозе, организовав совместное производство сельскохозяйственных продуктов, их переработку и сбыт, но по религиозным праздникам не работали, а молились в церкви.

Озарин ставил на работу насельниц монастыря только по благословению игумении. Так, когда происходил очередной постриг, новопостриженные, по правилам монастыря, сорок дней не выходили из церкви. Удивительно, что в это неспокойное для всей страны, а для г. Шуи в особенности (вспомним трагические события 1922 года, связанные с изъятием церковных ценностей из Воскресенского собора и расстрелом духовенства и прихожан, вышедших на защиту святынь), жизнь монастыря тихо текла, мало чем отличаясь от жизни до революции. В нем совершались не только богослужения, но и новые постриги. Так, в 1922-28 гг. было пострижено более десяти сестер.

Священническое служение в монастыре, как и до революции, проводили о. Сергий Смирнов и о. Михаил Быстровзоров, а также диакон Николай Минервин.

О. Сергий ревностно служил в монастыре, неутомимо проповедовал слово Божие, за что был удостоен в 1918 г. сана протоиерея. Он прослужил в монастыре до его закрытия в 1929 г. и мирно отошел ко Господу в 1938 г. Протоиерей Сергий похоронен на кладбище села Архангельского, которое находится в двух с половиной километров от Сергеева. Рядом с ним похоронена его супруга матушка Александра Ивановна, которая скончалась в 1943 г.

В 1923 г. от монастыря было подано заявление в Иваново-Вознесенский губернский Отдел Управления с ходатайством о регистрации Сергеевского при бывшем Воскресенско-Феодоровском женском монастыре Религиозного общества за подписью Председателя общества игумении Афанасии Грациановой и секретаря монахини Арсении Добронравовой, рукой которой был написан Устав общества. Общество «объединяло граждан православного исповедания в районе монастыря и прилегающей к ней местности»[15]. Его членами являлись священнослужители и насельницы монастыря, а также жители близлежащих деревень.

С 1925 года председателем Религиозного общества стала будущая преподобномученица Арсения[16]. По-видимому, к этому времени игумения Афанасия,будучи семидесяти лет отроду, отошла в мир иной, и новой игуменией была избрана монахиня Арсения (в миру Анна Гавриловна Добронравова). Почему скромная послушница Анна, которая в 1916 г. еще не была даже пострижена в монахини, была избрана сестрами на игуменскую должность, известно только Богу.«Усердная последовательница учения святых отцов о молитве и подвижнической жизни, – как пишет иеромонах Дамаскин[17], – она шла в горнюю страну долгим путем смирения и самоукорения, почитая себя хуже всех. Из современных церковных учителей она более всех пользовалась советами епископа Игнатия Брянчанинова. … Ризу христианского смирения, удобно закрывавшую ее от многих стрел лукавого, она не оставляла до конца жизни, до своей кончины, почитая себя хуже всех. В монастыре она вела тихий, уединенный образ жизни; была усердным делателем Иисусовой молитвы, пользуясь в прохождении трудного и многоскорбного иноческого пути советами святых отцов, книги которых внимательно и молитвенно изучала»[18]. По-видимому, именно глубочайшее смирение, столь необходимое истинным рабам Божиим в годину серьезных испытаний, вознесло скромную послушницу на настоятельское место в предстоящее лихолетье.

Анна Гавриловна[19] родилась 26 января 1879 г. в семье священника Гавриила Ивановича Добронравова и матери Прасковьи Николаевны в селе Шегодском Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии. Из многодетной семьи Добронравовых осталось в живых только двое детей – сын и дочь Анна. В 1886 г., когда Анне было 7 лет, умер ее отец. Вдова Прасковья Николаевна осталась без средств к существованию,и семья жившей в соседнем селе ее младшей сестры Анны Николаевны Вишняковой взяла на воспитание осиротевшую племянницу.

В 1888 г. девятилетняя Анна поступила за казенный счет во Владимирское епархиальное женское училище, по окончании которого в 1896 г. работала учительницей в разных селах губернии, склоняясь в глубине души к монашеской жизни. В 1901 году ее приемного отца, священника Алексия Вишнякова, перевели в г. Суздаль Владимирской епархии, в которой благочинным монастырей являлся архимандрит Серафим (Чичагов). В его благочиние входил и Воскресенско-Феодоровский женский монастырь.

В июле 1903 г. Анна Гавриловна поехала в Саров помолиться к только что открытым святым мощам преп. Серафима Саровского для поклонения ему и получения его благословения. А в августе того же года она поступила в Воскресенско-Феодоровский монастырь, где ей дали послушание учительницы в детском приюте. Не исключено, что на Саровских торжествах она получила благословение на поступление в монастырь от самого Владимирского благочинного по монастырям архимандрита Серафима.

После революции послушница Анна была пострижена в монахини с именем Арсения, исполняла роль секретаря Религиозного общества, а в 1925 г. стала игуменией монастыря и председателем Религиозного общества.

В 1926 г. в монастыре поселился на покое вместе с дочерью Наталией митрополит Серафим (Чичагов). Он прибыл сюда после того, как ОГПУ инициировало массовый выезд из Москвы наиболее вредных,с точки зрения Советской власти, епископов для жительства в монастырях. Владыка думал поселиться в дорогом для него Серафимо-Дивеевском монастыре, где находилась могила его супруги и где он надеялся найти свой последний покой, но получил отказ от его настоятельницы Александры (Траковской), избранию которой в игумении он некогда поспособствовал.

Игумения Арсения не побоялась принять опального митрополита в свой монастырь, за что впоследствии и пострадала.Здесь он пробыл до конца 1927 г., а в начале 1928 г. был возведен в митрополита Ленинградского и Гдовского и отбыл в Ленинград на новое место служения – в одну из самых расколотых внутренними противоречиями епархий Русской Церкви.

Священномученик Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов)[20] занимает особое место в сонме новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви ХХ века. Леонид родился в Санкт-Петербурге в 1856 г. в семье, принадлежащей к знаменитому дворянскому роду военных и государственных деятелей Чичаговых. По окончании классической гимназии и Пажеского корпуса он был направлен в Конно-Артиллерийскую бригаду и получил боевое крещение в действующей армии на Балканах на русско-турецкой войне 1876 г. Ранняя смерть отца, произошедшая в отрочестве Леонида, затем кровопролитная война привели молодого офицера к глубоким религиозным размышлениям о духовном смысле жизни, смерти, страданий. В 1879 г. Леонид Михайлович женился на представительнице другой известной аристократической фамилии – Наталье Николаевне Дохтуровой, которая родила ему четырех дочерей.

Блестящая военная карьера не удовлетворяла дух Л.М. Чичагова, и он решил оставить военную службу и избрать совсем иной жизненный путь. В 1890 г. он был уволен, по своей просьбе, в отставку и, переехав с семьей в Москву, стал готовиться к принятию священного сана. Однако супруга воспротивилась этому решению своего мужа. И только святой праведный Иоанн Кронштадтский, благословивший Л.М. Чичагова на принятие священного сана, сумел убедить ее не противиться воле Божией и дать мужу свое согласие. В 1893 г. после основательной подготовки Л.М. Чичагов был рукоположен в священство. Через два года матушка Наталья неожиданно скончалась от тяжелой болезни, оставив осиротевшему супругу четырех дочерей.

Отдав вскоре дочерей на попечение родственников, о. Леонид принял постриг в Троице-Сергиевой лавре с именем Серафим, которое имело для него особое значение. Дело в том, что важнейшим делом своей жизни о. Леонид считал создание «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря» с целью прославления великого старца Серафима Саровского. Этот капитальный труд Чичагов стал писать на основе рассказов Дивеевских сестер, еще помнивших преподобного, других его современников, с привлечением архивов Саровского и Дивеевского монастырей. Сам преподобный Серафим через еще жившую тогда блаженную старицу Параскеву поручил о. Леониду доложить Государю Императору о том, что наступило время прославления старца Серафима (Саровского). Чичагов решил исполнить волю преподобного, передав весь собранный им материал о жизни и подвигах преподобного старца Государю Императору Николаю II.

В 1899 г. иеромонах Серафим (Чичагов) был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимьевского монастыря с возведением его в сан архимандрита и назначением благочинным монастырей Владимирской епархии. В 1902 г. усилиями архимандрита Серафима была переиздана вышедшая впервые в 1896 г. «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», которая представила первое исчерпывающее жизнеописание преподобного Серафима Саровского. Сам преподобный однажды чудесным образом явился архимандриту Серафиму и поблагодарил его за летопись, засвидетельствовав ему свое небесное покровительство. Предоставив летопись Императору и обратившись к нему с просьбой поставить вопрос о канонизации Серафима Саровского, архимандрит Серафим добился поддержки Государя Императора в вопросе освидетельствования мощей и прославления преп. Серафима. В 1903 г. произошло событие всероссийского масштаба: были торжественно открыты мощи преподобного Серафима Саровского, который был причислен Святейшим Синодом к лику святых Русской Православной Церкви. Архимандриту Серафиму была поручена организация торжеств, связанных с канонизацией святого, с чем он блестяще справился.

Воскресенско-Феодоровский монастырь стал последним тихим пристанищем для 70-летнего святителя. Наверное, это было самое счастливое время для насельниц монастыря. Пребывая в этой обители,владыка Серафим сам служил в воскресные и праздничные дни и духовно наставлял сестер. Много внимания он уделял монастырскому хору, а также читал сестрам вторую часть "Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря", посвященную дальнейшей жизни Дивеевского монастыря и прославлению преп. Серафима, против чего восстал почти весь Синод. Эта рукопись до революции не была допущена к печати цензурой. При обыске рукопись у владыки была изъята и, к сожалению, бесследно пропала.

Летом 1927 года митрополита посетила его дочь Леонида со своими детьми. Одна из его внучек Варвара здесь впервые познакомилась со своим дедом и хорошо его запомнила. Именно она впоследствии во многом способствовала его канонизации как новомученика и исповедника Церкви Русской.

Для помощи по хозяйству игумения Арсения приставила к митрополиту Серафиму двух рясофорных послушниц – Веру Втюрину и Севастиану Агееву-Зуеву, которые сопровождали владыку до конца его жизни. Впоследствии монахиня Севастиана была прославлена как преподобномученица.

Учитывая, что к этому времени все окрестные монастыри и многие храмы были закрыты, Воскресенско-Феодоровский монастырь превратился в некий духовный центр, притягивающий к себе многих духовных лиц, не имевших, где подклонить свою главу.

Так, в списках Религиозного общества за 1928 г. упомянут иеромонах Венедикт (в миру Иван Иванович Краснов). ИванКраснов родился в 1881 г. в с. Антипинское Кинешемского уезда. В Кинешме он познакомился с неким Виктором Раевским. Молодые люди хотели уйти от мира и поселиться в лесу, перейдя на нелегальное положение. Однако монахиня Филарета (Кровлина)Макариев-Решемского женского монастыря(с. Решма Кинешемского уезда) уговорила их остаться жить при монастыре. О. Венедикт служил в обители иеромонахом. После ее закрытия в 1927 г. перешел в Воскресенско-Феодоровский монастырь, а после закрытия последнего в 1929 г. проживал в Шуе, где был арестован Шуйским районным отделением УНКВД в декабре 1935 г. В марте 1936 г. был осужден по обвинению в "контрреволюционной деятельности" (п. 10, ст. 58 УК РСФСР) и сослан на три года в Северный край, однако вернулся из ссылки через двадцать лет – в 1956 г. Находился в разных исправительно-трудовых лагерях, в том числе, в Дубравлаге (Республика Мордовия) вместе с епископом Афанасием (Сахаровым), с которым состоял в переписке[21]. После освобождения служил в Ивановской области в сане игумена. Скончался в 1962 в г. Вичуге на 82-м годе жизни, прослужив в священном сане 42 года, о чем упомянуто в Журнале Московской Патриархии[22].

Не менее интересна судьба архимандрита Игнатия (Зачёсова), который тесными узами оказался связанным с Воскресенско-Феодоровским монастырем[23]. Архимандрит Игнатий (в миру Илья Егорович) Зачёсов родился около 1846 г. в г. Шуе. Мещанин из рабочих, он овдовел через некоторое время после женитьбы и вместе с пятилетним сыном поступил в Золотниковскую пустынь, где был в сорок лет пострижен в монашество с именем Игнатий.В 1894 г. рукоположен в сан иеромонаха, а в 1909 г. стал настоятелем Лукиановой пустыни.В 1916 г. возведен в сан архимандрита. Был благочинным монастырей, духовником братии Лукиановой пустыни и Успенского женского монастыря в г. Александрове. После окончательного закрытия Лукиановой пустыни в 1921 г. архимандрит Игнатий вернулся на родину и стал приходским священником в Шуйском уезде неподалеку от Воскресенско-Феодоровского монастыря. Отец Игнатий часто ходил в этот монастырь, особенно в 1926-27 гг., когда там жил близкий ему по духу Митрополит Серафим. Вплоть до закрытия монастыря в 1929 г. архимандрит Игнатий был духовником монахинь, с которыми поддерживал тесную связь  и позже, до своей кончины в 1935 г.

Пребывание в монастыре митр. Серафима вызвало пристальное внимание властей к женской обители, а особенно к игумении Арсении, дерзнувшей принять опального митрополита. Попытки закрыть монастырь и использовать его помещения для нужд Советской власти делались местными властями и ранее. Как отмечалось выше, в 1919 г. Шуйский уездный исполком ходатайствовал в высшие органы о ликвидации Сергеевской общины. В 1924 г. местные власти решили перевести в монастырь инвалидный дом из Шуйского Всехсвятского монастыря, но это решение осталось только на бумаге.

В 1926 г. началась очередная кампания за закрытие монастыря. Была обнародована стандартная для женских монастырей легенда о монастырском пруде как об «озере детских слез», в котором монахини якобы топили рождавшихся у них детей. Вконце 1927 г. или в начале 1928 г., после того как Владыка Серафим отбыл в Ленинград, власти стали методично и целенаправленно разрушать монастырь.Вначале на территории монастыря разместили «реформаториум», или колонию для несовершеннолетних беспризорников, которые поселились в монастырских домах.В печати была развёрнута пропагандистская кампания против обители,а уже в декабре 1929 г. монастырь и сельхозартель были окончательно закрыты, все святыни утрачены, внутреннее убранство храмов уничтожено,а его насельницы изгнаны.

Однако оставлять в покое игумению Арсению власти не собирались. По их приказанию, она поселилась во Владимире – небольшом губернском городе с двумя монастырями и множеством церквей, из которых действующих осталось только десять. В этом городе матушка когда-то училась, затем работала в епархиальном училище.

Ко времени ссылки ее родственники или умерли, или переселились в Москву. Ей подыскали квартиру неподалеку от центра города и матушка стала ходить на службу в Троицкую церковь вместе с братией и сестрами закрытых к тому времени Богородице-Рождественского мужского и Успенского Княгинина женского монастырей. Это был кафедральный собор мужественного исповедника Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского (1887-1962). Здесь она познакомилась с епископом Платоном (Рудневым) и другими прихожанами, высланными из Москвы «за контрреволюционную деятельность».

Все они стали встречаться на квартире владыки Платона. Здесь они устраивали по праздникам богослужения, после которых вели духовные беседы, а также обсуждали животрепещущие вопросы повседневной жизни. По убеждениям все они были монархистами, не сочувствовавшими Советской власти.Когда Троицкую церковь захватили обновленцы, вся община перешла в Никитскую церковь.

Круг единомышленников общины заметно расширился, поэтому власти обеспокоились все возрастающим влиянием церковной общины. Ее ядро во главе с епископом Платоном было арестовано. Среди них оказалась и игумения Арсения. Их обвинили в организации антисоветской группировки церковников и в октябре 1932 г. приговорили к разным мерам наказания по статье 58 УК. На основании решения Особого Совещания при Коллегии ОГПУ игумения Арсения была выслана в Казахстан сроком на три года. Сначала матушка жила в Алма-Ате, а затем была сослана в город Каркаралинск, где приняла схиму с именем Фома.

Из ссылки игумения Арсения вернулась во Владимир в 1935 году с серьезным заболеванием сердца и поселилась там же, в соседнем доме. Она стала ходить в церковь Казанской Божией Матери. В условиях почти полного отсутствия не обновленческого духовенства и массового охлаждения к православной вере среди простого народа вновь организовалась община единомышленников, которая стала собираться на квартире у матушки или в церковной сторожке.

В июле 1938 года игумения Арсения была арестована повторно как «руководитель группировки контрреволюционного монашества и духовенства». Ей вменили в вину руководство и Воскресенско-Феодоровским монастырем под видом сельскохозяйственной артели, и нелегальным монастырем во Владимире. При аресте матушку, не сумевшую по причине возраста и сильной отечности ног влезть самостоятельно в машину, охранники в раскачку бросили как мешок в кузов грузовика. Ее отвезли в Ивановскую тюрьму №1, т. н. «внутреннюю тюрьму», в которой подследственных заставляли подписывать фиктивные протоколы с помощью страшных пыток и истязательств.Их ставили в простенок и часами капали воду на голову по капле. Пытками, лишением сна и непрерывными допросами людей доводили до крайнего измождения и потери сознания.

Здесь матушка тяжело заболела и попала в тюремную больницу. В 1939 г. следствие было приостановлено,а затем прекращено из-за смерти игумении Арсении. Матушка тяжело заболела и умерла 23 января "от сердечной недостаточности на почве полного истощения организма".

В 2000г. Архиерейский собор Русской православной церкви причислил к лику новомучеников и исповедников Церкви Русской преподобномученицу Арсению (день памяти 10/23 января).

Как пишет игумен Дамаскин (Орловский) о м. Арсении, «праведность этой подвижницы и исповедницы Христовой уже при жизни не вызывала сомнений. Она была из тех, в ком мир узнает истинных учеников Христовых»[24].

Однако в Православном церковном календаре за 2013 г. издательства Московской Патриархиипреподобномученица Арсения оказалась исключенной из святцев РПЦ. Поэтому в настоящее время она почитается как местночтимая святая.

Результатом деятельности владыки Серафима (Чичагова) в Ленинграде явилось преодоление «иосифлянского» раскола в Ленинградской епархии. Телесные немощи 77-летнего святителя Серафима и ненависть к нему ленинградских властей побудили Священный Синод уволить владыку на покой в 1933 г. Последние годы своей жизни он провел в част­ном до­ме в по­сел­ке Удель­ное вбли­зи Моск­вы.За ним по­сле­до­ва­ли и по­мо­гав­шие ему мо­на­хи­ни Се­ва­сти­а­на и Ве­ра.

В это время владыка отечески окормлял многих своих духовных чад, а также обсуждал с представителями церковной иерархии сложные вопросы, возникающие перед Священным Синодом в эти трудные для Церкви времена. Именно в это казавшееся безысходным время святитель произнес пророческие слова: «… из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это – золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства»[25].

В конце ноября 1937 г. прикованного к постели 81-летнего старика арестовали и на носилках доставили в Та­ган­скую тюрь­му в Москве, где трой­ка НКВД после нескольких недель изматывающих допросов при­го­во­ри­ла его к рас­стре­лу. Изможденный пытками старец не признал ни одного из вменявшихся ему обвинений. Кроме прочих своих преступлений против властей, Владыка очень сильно не угодил им тем, что он способствовал прославлению преп. Серафима Саровского и был организатором торжественных мероприятий в 1903 г. в связи с его канонизацией.Зимой 11 де­каб­ря 1937 г. митрополит Серафим был рас­стре­лян на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой, где и был погребен в братской могиле с другими жертвами коммунистического террора.В 1997 г. священномученик Серафим был причислен к лику святых новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Как уже отмечалось, решающую роль в прославлении владыки Серафима сыграла его внучка Варвара Васильевна Черная[26], ставшая к тому времени выдающимся ученым, доктором наук, профессором-химиком. Как вспоминала Варвара Васильевна, однажды ей был вещий сон, в котором ей явился дед и просил ее послужить ему. Постепенно у нее возникла идея издать его труды и написать его жизнеописание. Надо отметить, что святитель Серафим оставил большое литературное наследие на самые разные темы: военно-исторические, агиографические, медицинские, церковно-исторические и проч. Варвара Васильевна начала собирать сведения о событиях, сопутствующих его жизни, заниматься реабилитацией и восстановлением доброго имени своего деда, что осложнялось отсутствием документов, изъятых во время ареста, и тем, что мамы и теток уже не было в живых, а сама она мало что помнила. Воскрешение его трудов и памяти стало в эти годы, по ее словам, смыслом ее жизни.

В 1988 году Варвара Васильевна подала в КГБ Российской Федерации заявление о реабилитации своего деда. Вскоре, на основании протеста прокурора Московской области, 10 ноября 1988 года суд принял решение о реабилитации митрополита Серафима (Чичагова). Постановление «тройки» при УНКВД по Московской области от 7 декабря 1937 года было отменено и дело прекращено «за отсутствием состава преступления». Однако в архивах КГБ не было указано место расстрела и захоронения митрополита Серафима. Поиски и запросы Варвары Васильевны долгое время оставались бесплодными. Помощь неожиданно пришла свыше:в январе 1994 г. незнакомый голос по телефону сообщил, что ее дед похоронен в Бутове, под Москвой. Позже стало известно, что на Бутовском полигоне НКВД в течение нескольких месяцев 1937-1938 гг. было расстреляно более 20 тысяч человек, среди них Леонид Михайлович Чичагов, который в документах митрополитом не числился.

В 80 лет Варвара Васильевна стала игуменьей только что возвращенного Церкви московского Новодевичьего монастыря. По благословению о. Иоанна (Крестьянкина) она приняла постриг с именем Серафима, в честь небесного покровителя ее деда – преп. Серафима Саровского. В монашестве она еще 5 лет подвизалась в трудах по возрождении древней обители до своей кончины.

10 де­каб­ря 1937 го­да бы­ли аре­сто­ва­ны мо­на­хи­ни Се­ва­сти­а­на и Ве­ра, про­дол­жав­шие жить в том же до­ме, где жил Владыка Серафим, в по­сел­ке Удель­ное, и в тот же день до­про­ше­ны сконфискациейимущества. Хотя ордер был только на арест матери Веры, мать Севастьяна добровольно последовала за ней.

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца Се­ва­сти­а­на[27] ро­ди­лась 20 но­яб­ря 1872 го­да в се­ле Ста­ро-Иван­це­во Лу­ко­я­нов­ской во­ло­сти Ар­за­мас­ско­го уез­да Ни­же­го­род­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стьян Ха­ри­то­на и Ми­но­до­ры Аге­е­вых-Зу­е­вых и в кре­ще­нии бы­ла на­ре­че­на Сте­фа­ни­дой.В 1892 го­ду она по­сту­пи­ла по­слуш­ни­цей в Вос­кре­сен­ско-Фе­до­ров­ский мо­на­стырь, где про­хо­ди­ла по­слу­ша­ние на кухне.

На допросе монахиня Севастиана показала, что она является почитательницей митрополита Серафима, без обиняков сообщила, что Совет­скую власть не при­знает и счи­тает ее вла­стью ан­ти­хри­ста, по­слан­ной Бо­гом в на­ка­за­ние на­ро­ду за его гре­хи, признала, что отговаривала ве­ру­ю­щих участ­во­вать в вы­бо­рах са­та­нин­ской вла­сти, ко­то­рая раз­ру­ша­ет хра­мы и без ви­ны вы­сы­ла­ет ве­ру­ю­щих и ду­хо­вен­ство.

В де­каб­ре 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла мо­на­хи­ню Се­ва­сти­а­ну к вось­ми го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вом ла­ге­ре. Она скон­ча­лась в Бам­ла­ге на Даль­нем Во­сто­ке 11 июля 1938 го­да и бы­ла по­гре­бе­на в без­вест­ной мо­ги­ле.Мать Вера, отбыв пять лет лагерей, вернулась. Она скончалась в Вятке в 1961 году. В 2000 г.преподобномученица Севастиана причислена к лику новомучеников и исповедников Церкви Русской (день памяти 15/28 июня).

Изгнанные из родной обители сестры рассеялись кто по месту своего жительства до прихода в монастырь, кто в близлежащие города и веси, как правило, на приходы городских и сельских храмов, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше.

Часть сестер поселилась в г. Шуе, проводя там уединенную молитвенную жизнь, и мирно дожили до наших дней. Пятеро из них: монахини Макрина (Смирнова), Еннафа (Андреева), Рипсимия (Комлева),а также белицы Анна Андреевна Мирошина и Ксения Ильинична Бушкова, – упокоились на Троицком кладбище г. Шуи.

Елена Федоровна (Федорова) поступила в монастырь в 1901 г. в 19 лет. Была пострижена в монахини с именем Евстолия между 1923 и 1928 годами. После закрытия монастыря уехала на родину в д. Крапивново Савинского уезда. Работала птичницей в местном колхозе. Входила в учредители (двадцатку) церковной общины в соседнем селе Филяндино с 1946 г. Была избрана старостой прихода Владимирской церкви. Скончалась в 1953г. в возрасте 72-х лет.

Белица Белова (Полежаева) Евдокия Васильевна, родилась в 1893 г. в д. Севастьяново Шуйского уезда, после закрытия монастыря прислуживала в Крестовоздвиженской церкви г. Шуи.В 1937 г. арестована Шуйским районным отделением УНКВД по Ивановской обл. «за антисоветскую агитацию». Особым совещанием при НКВД в 1938 г. осуждена к заключению в исправительно-трудовой лагерь на восемь лет.

Монахини Аглаида (Щавелева)(родилась в 1877 г. в д. Мощенка Лежневского уезда) и Ксения (Зайцева)(родилась в1891 г. в д. Стафурово Лежневского уезда) после закрытия монастыря проживали в с. Вознесение Савинского уезда. В 1938 г. были арестованы «за участие в контрреволюционной группе церковников» во главе со священником Богородским. Обвинение не подписали. Были сосланы в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­ге­рьв Казахстан сроком на пять лет.

Рясофорная послушница Мария Петровна Рюмина разыскалаво Владимире игумению Арсению после ее возвращения из ссылки, поселилась с ней и стала ее келейницей. До самого ареста игумении в 1938 г. она была ее верной помощницей. Была арестована вместе с матушкой, приговорена к ссылке, но перед войной была выпущена.

Судьба других сестер монастыря после его закрытия по большей части нам пока не известна, но те сведения, которые нам удалось собрать о выше указанных сестрах, говорят о том, что большая часть монахинь и послушниц сохранили верность Христу, а некоторые из них стали истинными новомученицами и исповедницами Христовыми, которые ожидают своего прославления.

В 1930-34 гг. на территории монастыря был находился "реформаториум", в 1934-53 гг.здесь располагалась совхозная школа животноводства. В 1953 г. постройки монастыря были переданы Шуйскому техникуму механизации сельского хозяйства. Более варварского отношения к памятнику культуры, чем проявил техникум, трудно себе представить. В Архангельском храме в 50-80-е гг. размещались сначала столовая техникума, затем – склад зерна. В трапезной расположился клуб и лыжная база, в просфорной – магазин, в бывших келейных корпусах –жилые квартиры и начальная школа. Но самый непоправимый урон был нанесен жемчужине монастырского архитектурного комплекса – Успенскому собору. В 50-60-е гг. в подвале собора разместили мастерские по ремонту тракторов.С этой целью разрушили печи в подвальном помещении и сделали огромные проломы в трех капитальных стенах – фасадной южной, в который через глубокий ров заезжали трактора, и двух внутренних, ограждающих печной зал. Так как на одну из разрушенных стен опирались несущие балки полов храма, то в качестве временных подпорок для половых балок были забиты бревна. За 40 лет бревна в сыром подвале практически полностью сгнили, так что к 2000-м годам несущие половые балки оказались висящими «на воздухе», и, кроме как чудом Божиим, объяснить то, что храм не разрушился до основания, невозможно. Монастырская стена с восточной стороны была разобрана, и на территории монастыря были выстроены четыре частных дома коттеджного типа.

После Горбачевской перестройки еще уцелевшие храмы и монастыри стали постепенно передаваться Русской Православной Церкви. Кончилось отпущенное Богом время разбрасывать камни, пришло время собирать камни (Еккл. 3,5).

Летом 1994 г. правящий архиерей Иваново-Вознесенской Епархии Архиепископ Амвросий (Щуров) благословил Палехскую иконописицу Татьяну Кудрявцеву и монахиню Введенского монастыря Иларию посетить с. Сергеево и соседнее с ним с. Красноармейское Шуйского района в поисках храма для дальнейшего восстановления. «Когда мы вышли из автобуса в Сергеево, – вспоминает Татьяна, – нашему взору открылся величественный собор, к которому мы тут же и направились. От вида собора, занимающего центральное место на территории монастыря, мы так восхитились духом, что не пожелали уже идти в с. Красноармейское, но помолились и совершили импровизированный крестный ход вокруг собора.

После доклада владыке Амвросию мы получили его благословение на возрождение обители. Собрав инициативную группу из десяти художников г. Палеха, я юридически зарегистрировала ее в качестве религиозной общины 24 августа того же года.

Получив соответствующие документы, мы занялись восстановлением храма Михаила Архангела, в котором не было ни полов, ни дверей, ни окон, крыша была худая, а помещение храма использовалось для складирования зерна.

Личный шофер владыки Амвросия иеродиакон Иннокентий взялся помогать общине с перевозками всего необходимого, но жить нам было негде, так как все жилые монастырские постройки были заняты. Взломав гвоздодером замок, которым был закрыт щитовой дом около трапезной, мы поселились в нем и сложили свои вещи. Директор техникума, на балансе которого были здания монастыря, выгнал нас из своего кабинета, когда мы показали ему документы о регистрации и потребовали ключи от собора.

На тот момент в селе были сочувствующие нам верующие люди. Один мужчина сказал нам: храм Архангела Михаила берите, а собор вам никто не отдаст. Он принес нам ключи от огромного замка на соборе, которые мы с помощью «военной хитрости» у него изъяли. Когда мы вошли в собор, я заплакала от увиденного, но поняла, что отвоевать его у местных властей будет трудно.

Через несколько дней нас вызвал мэр г. Шуи и предложил нам забрать полуразрушенный Михайловский храм, а ключи от собора положить ему на стол. Мы ему сказали, что с завтрашнего дня объявляем голодовку, и вся зарубежная пресса окажется здесь. Пригодился опыт передачи Церкви Введенского женского монастыря религиозной общине в г. Иванове. Эти слова напугали администрацию, и больше нас в мэрию не вызывали. Однако директор техникума и жители села старались сделать все, чтобы только не отдать нам собор. Почти через день собирались поселковые сходы, которые требовали, чтобы мы убирались отсюда, нас оскорбляли всячески, пугали, что зароют нас. Директор техникума не раз приходил к нам и уговаривал нас устроить в Сергеево все, что угодно, только не монастырь, но мы были непреклонны. Нас не пускали в местную баню до тех пор, пока я не пригрозила, что так мы вскоре станем рассадниками инфекции. В баню пустили, но эта война продолжалась пять месяцев.

Мы не знали, в честь кого построен собор, а в архивах я ничего на этот счет не нашла. Поехали в Хлебницы к игумену Георгию (Ильину), а он вдруг выносит плащаницу Матери Божией и все убранство к празднику Успения Пресвятой Богородицы. Это произошло за неделю до самого праздника. Стали готовить собор к этому празднику: вычистили всю грязь из него, подготовили все к всенощному бдению. И так случилось, что первая служба в монастыре выпала именно на Успение. Так управила Сама Царица Небесная.

Эту незабываемую службу провел, по благословению архиерея, иеромонах Иоанн (Жохов). Во время погребения Божией Матери обошли с плащаницей вокруг стен монастыря. После праздника я стала заниматься монастырскими делами, и вдруг встречает меня одна местная бабуля, зовет с собой домой и выносит мне книгу 1916 г. о монастыре и его основательнице А.Н. Шубине[28]. Когда мы узнали из книги, что собор назван в честь Успения Матери Божией, то еще более ревностно стали относиться к возрождению монастыря.

На всенощную праздника Крестовоздвижения пришла толпа пьяной молодежи, некоторые с топорами, чтобы нас разогнать, но когда они зашли в храм с криками и нецензурной бранью, то встали в дверях, как вкопанные, и простояли на службе до середины всенощной, а потом ушли и больше не возвращались. Позже, протрезвев, они сообщили нам, что были вооружены топорами и охотничьими ножами, но, когда услышали тропарь кресту, напугались и попятились назад. Попросив прощения, они сказали, что теперь будут нас защищать.

Со временем начала приходить и материальная помощь. Разные люди стали откуда-то узнавать про нас и привозить средства на восстановление храма. Большое участие в этом принял директор Ивановского мебельного комбината Станислав Александрович Канонин. Храм Архангела Михаила был полностью восстановлен за счет комбината и его личных средств, так что к престольному празднику 21 ноября 1995 г. в отремонтированном храме состоялась первая литургия».

После некоторого периода нестроений между о. Иоанном и членами инициативной группы владыка Амвросий благословил в 1996 г. игумена Георгия (Ильина) возглавить работы по восстановлению монастыря. Решением Священного Синода Русской Православной Церкви от 9.04.1998 г. существовавшая здесь монашеская община была преобразована в мужской монастырь, который с этого времени начал новый отсчет своей истории.

---

[1] Ставровский Е.С. http://www.shuya-eparhia.ru/2020/05/22/post_41833/

[2]Подвижница благочестия Александра Николаевна Шубина и основанный ей Воскресенско-Феодоровский женский общежительный монастырь. – М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1916. – 96 С.

[3]Шустов А.А. Помещики села Сергеево. На правах рукописи.

[4]Резник Н.А. М.Ю. Лермонтов и его спутники: жизненные и творческие связи. Дисс. на соиск. уч. степ. к. фил. н. М., 2004. С. 26-27.

[5] Н. Фролов. Дуэль в Рождество. Шуйские известия. №1, вторник, 6.01.2009 г. С. 4.

[6] Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. Составил архим. Серафим (Чичагов). – М.: Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь, Ковчег, 2007. С. 24.

[7]Там же, С. 280.

[8]Там же, С. 662.

[9] Букова О.В. Женские обители Преподобного Серафима Саровского. История десяти нижегородских женских монастырей. Н. Новгород, 2003, с. 453-533.

[10]Свт. Феофан Затворник. Наставления в духовной жизни, Вып. 5, пис. 935, М.: Отчий дом, 2009.С. 224.

[11]Подвижница благочестия Александра Николаевна Шубина и основанный ей Воскресенско-Феодоровский женский общежительный монастырь. – М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1916. – 96 С.

 

[12]Иванов Ю.А. Провинциальный анекдот. Чтения по региональной казуальной истории. Вып. II. ­– Шуя, 2002.

[13]ГАИО. Ф. Р.-33,л 1.

[14]Там же, л. 54.

[15]ГАИО. Ф.Р-2008, л. 126-132

[16]Там же, л. 156.

[17]Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним.Книга 2. Тверь, 2001. С. 261.

[18]Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним.Книга 2. Тверь, 2001. С. 261.

[19] Жизнеописание преподобномученицы Арсении (Добронравовой) игумении Сергиевской (1879-1939). Сост. Мон. Павла (Соколова-Ковальчук). М., 2009.

[20]Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним.Книга 2. Тверь, 2001. С. 423-450.

[21]Письма разных лиц к святителю Афанасию (Сахарову)/ Сост. О.В.Косик. М.:ПСТГУ, 2013. Кн. 1, С.157.

[22]Вечная память почившим.// ЖМП., М., 1962. N 3.С. 21.

[23]Мон. Сергия (Каламкарова). Последний духовник монастыря: новые сведения.http://alexandrov-obitel.ru›?p=4963.

[24]Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним.Книга 2. Тверь, 2001. С. 261.

[25]Дамаскин (Орловский), иером. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 2007. Кн. 2. С. 448–449.

[26] Игумения Серафима / Авт.-сост. О.И. Павлова. – М.: Изд. Сретенского монастыря, 2005.

[27] Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним.Тверь, Кн. 2, 2001. С.

[28]Подвижница благочестия Александра Николаевна Шубина и основанный ей Воскресенско-Феодоровский женский общежительный монастырь. – М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1916. – 96 С.